Мамин отец был золотоискателем и в свое время неплохо заработал на приисках к северу от Сан-Франциско. Несмотря на то что моя мама (до замужества ее величали Дэйзи Мей Пикок) росла в мелких городишках, возникавших вокруг приисков, она получила воспитание почти как в благородных семьях. У нее была нежная белая кожа, которая быстро обгорала на солнце, и мама очень легко могла порезаться. Когда мама была маленькой, ее мать заставляла ее надевать льняную повязку каждый раз, когда та выходила на солнце. В западном Техасе мама всегда носила на улице шляпу с вуалью и длинные перчатки, а выходить на улицу старалась как можно реже.
Мама занималась хозяйством в землянке, но отказывалась таскать воду и дрова. «Ваша мама настоящая леди» – такими словами папа обычно объяснял мамино нежелание заниматься физическим трудом. Всю тяжелую работу папа делал сам или при помощи нашего батрака, индейца Апачи. На самом деле он не был индейцем апачи. Индейцы взяли его в плен, когда ему было шесть лет, и держали у себя до тех пор, пока тот не вырос. Потом, когда на лагерь индейцев напал отряд американской военной кавалерии, для которого отец папы выполнял функции разведчика, краснокожие стали кричать: «Soy blanco! Soy blanco!»[3] После этого пленник индейцев остался жить с семьей моего дедушки.
Ко времени, о котором я рассказываю, Апачи был уже стариком с такой длинной белой бородой, что ему приходилось заправлять ее в штаны. Он был одиночкой и мог часами смотреть на линию горизонта или на стену сарая. Иногда он исчезал на несколько дней, но всегда возвращался. Все наши соседи считали Апачи весьма странным человеком, но, с другой стороны, все придерживались точно такого же мнения о моем отце, поэтому папа и Апачи прекрасно находили общий язык.
Готовила и убирала нам служанка по имени Лупе. До того, как попасть к нам, она забеременела, и после родов ей пришлось уйти из своей деревни возле города Хуарес (Juárez), потому что она опорочила честь своей семьи, и никто на ней никогда бы не женился. Лупе была невысокого роста и была очень похожа на бочонок. Она была еще более истовой католичкой, чем наша мама. Бастер называл ее Лупи[4], но я ее искренне любила. Несмотря на то что родители отняли у нее ребенка, и сама она спала на полу землянки, на одеяле индейцев навахо, она никогда себя не жалела. Я решила, что, пожалуй, именно это качество я больше всего ценю в людях.
Хотя Лупе помогала маме по хозяйству, маме не нравилась жизнь в Солт Дро. Когда все только начиналось, она рассчитывала не на такой поворот событий. Ей казалось, что она удачно вышла замуж за Адама Кейси, несмотря на его хромоту и невнятный выговор. Отец моего папы иммигрировал из Ирландии, когда там несколько