Сама эта авантюра и роли в ней братьев Толмачевых не были секретом для многих высокопоставленных функционеров в коридорах власти, в том числе и для Николая Степановича, но он даже в мыслях не держал, что главным исполнителем ее может быть его любимый зять, так неожиданно переквалифицировавшийся из подполковников КГБ в кооператоры.
«Да-а, сгорел Вадим! – екнуло тогда сердце у Николая Степановича. – Хитрожопые братцы Толмачевы, стало быть, моего зятька в стрелочники определили. Однако, похоже, из дерьма его уже не вытащить. Тут бы самому по уши не увязнуть…»
– Во-от так новость для меня! – кое-как справившись с волнением, воскликнул он. – Но поверьте, дорогой Павел Иванович, я сделаю все, что в моих силах… Чтобы…
Увидев глаза собеседника, Николай Степанович осекся.
– Чтобы – что? – не мигая, в упор смотрел на него Толмачев.
– Чтобы, так сказать, дезавуировать ваши… ну, ваши с братом, так сказать, контакты с мерзавцем.
Стальные глаза Павла Ивановича будто замела поземка.
– Интересно… – протянул он. – Какие контакты ты имеешь в виду?
Николай Степанович совсем растерялся, не зная, что сказать.
Сквозь поземку в глазах собеседника пробилась ледяная ирония, приведшая Николая Степановича в еще большее замешательство.
– Не за то я с тобой веду разговор, – процедил тот сквозь сжатые губы. – Мы с братом в твоей помощи не нуждаемся.
– А в чем тогда дело, не понимаю?..
Павел Иванович достал из сейфа кипу цветных фотографий и протянул ему.
– В обморок падать не советую – история самая заурядная…
На фотографиях были запечатлены пресловутый зять Вадим Савелов и рыжая молодая особа с каким-то мальчуганом: вот Вадим и рыжая особа целуются у памятника Моцарту в Вене, вот он подкидывает вверх смеющегося мальчугана, вот они у входа в какой-то немецкий ресторан, вот Вадим и рыжая опять целуются, но теперь уже у знаменитого собора в Кельне.
– Господи, что все это значит? – вытер на лбу холодный пот Николай Степанович.
– Это значит, любезнейший, – не отводил от него глаз собеседник, – что твой зять, спешно покинувший по фальшивым документам пределы страны, соединился за границей со своей давней любовницей – немкой из ФРГ, у которой от него трехлетний ребенок.
– Вот, сука, всех провел! – вырвалось у Николая Степановича, и лицо его приобрело свекольный оттенок. – Но… но позвольте, товарищ… Ваши люди снимали его, так сказать, с этой… Почему же они не воздали ему, так сказать, по заслугам? – задыхаясь, простонал