Подумав об этом, я невольно потрогала себя за голову. Ничего примечательного или необычного, кроме гривы спутанных волос.
Я сняла халат, но не стала, как обычно, бросать его на фонтан, а закинула на стул, который ненадежно, но хоть как -то успокоительно для моих нервов, придерживал дверь.
Постель успела остыть. Я свернулась калачиком и, не спуская глаз с каменного мальчика (что -то мне расхотелось называть его Володькой), задумалась о том, что за фигня происходит в моей жизни.
«Это все потому, что ты не знаешь, чего хочешь!» – строго сказала в моей голове мама, поправляя очки. – «Займись, наконец, делом. Найди работу. Ты зачем из дома уехала? Столицы покорять? А вместо этого, что делаешь? Живешь у какой -то чокнутой старухи, с несуществующими котами и старым бомжом на кухне. Докатилась!» – мама неодобрительно покачала головой и поджала губы, выжидающе посмотрев на папу.
«Да она всегда такая безалаберная была. Чего с нее взять? И туда же – в Питер поехала. Домой возвращайся, убогая», – презрительно сказал папа и обернулся к маме, ища одобрения.
Где -то совсем далеко, за семью замками и туманами, противно захихикал брат. Почти как Михаил.
«Похудела совсем», – вздохнула бабушка, – «Эх, горе ты луковое!» – и, закинув полотенце на плечо, отвернулась к плите.
Я поняла, что засыпаю и до смерти хочу бабушкиных чебуреков. Рука сама собой нырнула под подушку, порыскала там в поисках печенья. Печенья не было. Только крошки кололи пальцы.
Ах, ну да – печенье съел Михаил. Да как же он мог, с другой стороны? Это он их тогда съел, когда я дверь на ключ заперла. А сейчас -то все в порядке. Мария Александровна, если я верно уловила логику происходящего (Господи, я еще ищу тут логику!), вернется домой, а утром Михаил исчезнет вместе со своей раскладушкой.
Но печенье от этих мыслей не появилось. Хотя я и надеялась вообще -то.
С трудом оторвав свое сонное тело от подушки, я осмотрела залитую лунным светом комнату. Ага, вот оно. Вернее, не оно, а только обертка одиноко валяется возле фонтана. Куда ее Михаил бросил. Что за наваждение? Я перевела взгляд на каменного мальчика. На секунду мне показалось, что он мне подмигнул.
Я просто уже сплю.
«Вот и спи, непутевая», – нежно сказала бабушка. Я почувствовала ее руку у себя на голове. Все пальчики у нее были в грубых трещинках. Бабушка не переносила современных «прибамбасов» и стирала руками.
«Я исправлюсь, бабуля», – подумала я. – «Завтра же начну новую жизнь и постараюсь разобраться со всей этой чепухой».
Бабушка не ответила, а только улыбнулась.
Я решила, пока окончательно не уснула, подумать о своей новой жизни, составить план, помечтать, как начну утро с гимнастики и контрастного душа. Как напрямую спрошу Марию Александровну о Михаиле (ага, как же!).
Но думалось почему -то только о парне в капюшоне. И о том, как он меня поцеловал. И о том, что мне это жутко понравилось. Так понравилось, что в животе, словно