Я перенес сундучок, а на исходе дня мы отдали швартовы и подняли парус. Была осень, погода стояла коварная. Устойчивый морской бриз, который дул летом каждый день, сменился капризными порывистыми ветрами, небо заволокли тучи, так что трудно было предсказать, сколько продлится наше плавание. Мы тронулись в путь с началом отлива, и, когда шли через Каркинезский пролив, я бросил долгий, прощальный взгляд на Бенишу и на пристань у Тернерской верфи, где мы когда-то осадили «Ланкаширскую королеву» и захватили Большого Алека, Короля Греков. А у выхода из пролива я с большим интересом осмотрел то место, где всего несколько дней назад непременно утонул бы, если б не благородный порыв Деметриоса Контоса.
Впереди, над заливом Сан-Пабло, стлался непроницаемый туман, и через несколько минут «Северный олень» уже шел вслепую в сырой мгле. Но у Чарли нюх был безошибочный, и он уверенно вел шлюп. Он признался нам, что сам не знает, как это ему удается; каким-то чудом он все точнейшим образом принимал в расчет: ветер, течение, расстояние, время, дрейф, скорость хода.
– Кажется, туман рассеивается, – заметил Нейл Партингтон, после того как мы несколько часов плыли наугад. – Как по-твоему, Чарли, где мы те- перь?
Чарли взглянул на часы.
– Сейчас шесть. Отлив продлится еще три часа, – сказал он ни с того ни с сего.
– Но где мы все-таки? – настаивал Нейл.
Чарли подумал немного и ответил:
– Отлив малость снес нас в сторону, но, если туман рассеется, а на это очень похоже, вы увидите, что мы не дальше, чем в тысяче миль от пристани Мак-Нира.
– Пожалуй, ты мог бы быть малость поточнее, – хмуро буркнул Нейл.
– Извольте, – отозвался Чарли. – До нее не меньше четверти мили и никак не больше полумили, – заключил он уверенно.
Ветер свежел, под его порывами туман стал понемногу рассеиваться.
– Пристань вон там, – сказал Чарли, указывая в ту сторону, откуда дул ветер.
Мы, все трое, стали напряженно вглядываться в туман, как вдруг «Северный олень» с треском натолкнулся на что-то и остановился. Мы бросились на нос и увидели, что наш бушприт запутался в такелаже какого-то суденышка с короткой и толстой мачтой. Как оказалось, мы врезались в стоявшую на якоре китайскую джонку.
Когда мы прибежали на нос, пятеро китайцев, словно потревоженные пчелы, выползли из тесной каюты, протирая заспанные глаза.
Первым на палубе появился рослый, могучий человек – мне сразу бросились в глаза его щербатое лицо и желтый шелковый платок на голове. Это был мой старый знакомый Желтый Платок, тот самый китаец, которого мы год назад арестовали за незаконный лов креветок. Тогда он чуть не пустил наше судно ко дну, да и сейчас мы едва не утонули из-за того, что он грубо нарушил правила нави- гации.
– Послушай,