У него на висках капельки пота поблескивали. И стоять ему тяжело, после всего, что с ним было, после пыток… удивительно, как он вообще держался на ногах. Здоровье у Нэта всегда было лошадиное, но у всего есть предел. Да и не мальчик уже… Нэт… Когда я проходила мимо, он чуть выпрямился еще, плечи расправил, даже, кажется, втянул живот… думаю, скорее неосознанно, просто… Я закусила губу. Не могу я… на него смотреть не могу, сердце разрывается… и вообще…
Тихо прошла на свое место, села рядом с Китом.
– Кит, – осторожно спросила я. – Как ты?
Он даже не посмотрел на меня.
– Все нормально, – сказал глухо.
И как-то мне это не понравилось.
– Тебя ведь не поймали? – спросила я шепотом.
Он покачал головой.
– Ты говорил с Майрет? – спросила я снова.
Он как-то шмыгнул носом, совсем отчаянно.
– Говорил.
Сглотнул судорожно, все так же глядя перед собой и не глядя на меня. Лицо серое совсем, осунувшееся. Я его таким никогда не видела.
Что же она Киту сказала?
– И что?
– Ничего! – зло буркнул Кит. – Не бойся, я все подпишу.
Дернулся было встать, но не встал, только отвернулся. Уйти он не может.
И совершенно точно не станет сейчас говорить. Мне не узнать. Лучше не трогать пока, ему и без того нелегко. Не здесь, не в зале, не при всех… Но какого черта? Что там произошло у них?
Я попытаюсь узнать…
Уже почти все собрались, Гордан стоит за королевским троном, нет только самого Джона.
Нет Майрет, но она, скорее всего, и не придет.
Мы ждем короля. Он любит, чтобы его ждали, чтобы почувствовали его значимость.
Нэт переступает с ноги на ногу, поводит плечами… спина у него болит, и тяжелые кандалы тянут вниз, но сесть он не может.
Сукин сын ты, Джон, даже в такой мелочи…
Мы ждем… Четверть часа уже прошла, как все в сборе. Я бросаю взгляд на Нэта, но он не смотрит на меня, смотрит куда-то за окно… я смотрю тоже, но там ничего нет, только синее ясное небо… ласточки летают… дворец на берегу, и ласточки вьют гнезда под крышей. Нэт стоит, упрямо сжав зубы… смотрит туда.
Эшафот на заднем дворе уже почти построили, сегодня закончат. Весь суд это фарс, представление на публику.
Я закрываю глаза. Помолиться, что ли… но я не знаю о чем. Ничего уже не исправить.
Радостно поет рожок, и открываются двери. Входит Джон, проходит к своему месту, садится. Поворачивается к Гордану.
– Можешь начинать.
Гордан разворачивает бумаги.
– Этард Муррей из Ована, – громко говорит он, и это сразу режет слух. Не «лорд», даже не «сэр», просто Этард. – Вы обвиняетесь в государственной измене, в попытке покушения на его величество короля Джона, в многочисленных угрозах и подстрекательстве к государственному перевороту…
Он говорит что-то еще, я слушаю, но среди всего этого Майрет не упоминается ни разу. С одной стороны, понятно, потерянную невинность