– Мэдди, – вздыхает вторая тетя.
– У тебя есть электрошокер?
Я не могу не вздрогнуть, когда киваю. Вот оно. Они собираются…
– Мы можем посмотреть? – спрашивает вторая тетя.
– А?
– Ух ты, интересно, какая у тебя модель, – интересуется старшая тетя. – Такая же, как у меня?
Она берет свою сумку с кухонного стола и начинает в ней рыться, глядя поверх очков для чтения.
Четвертая тетя вздыхает:
– Они опять отвлеклись. Эй! – Она хлопает в ладоши, будто вокруг разыгравшиеся щенки. – Сосредоточьтесь! Время идет, сейчас уже раннее утро.
Старшая тетя выпрямляется, прочищая горло:
– Ах, простите. Ты покажешь мне электрошокер позже. Хорошо, значит, ты его ударила током. Куда ты его ударила? В шею? По щеке?
Я таращусь на нее.
– Эм, в шею.
Они все кивают.
– Всегда выбирай шею, – говорит ма. – Я слышала, что шея – лучшее место для удара. Очень чувствительное. Хорошо, Мэдди. – Она треплет меня по щеке с одобрением.
Мне требуется секунда, чтобы собраться из-за беспорядочной бессмыслицы.
– А потом… потом он разбил машину, и, когда я пришла в себя, он был… Ну, вы знаете.
– Он уже умер, – неуверенно произносит ма.
Ни одна из моих тетушек не кажется удивленной этим, что означает, что ма, должно быть, рассказала им все по телефону, прежде чем они приехали, или, может быть, это означает, что моя семья – КУЧКА ПСИХОПАТОВ.
Я выбрала первый вариант.
– Затем что? – спрашивает вторая тетя.
Она может сказать это снова. Мы сидим так некоторое время молча, каждая из нас глубоко в раздумьях. К сведению, я все еще зациклена на мысли «ПОЧЕМУ ОНИ ТАК СПОКОЙНЫ, ЧТО ПРОИСХОДИТ? Я УБИЛА ЧЕЛОВЕКА».
Старшая тетя со вздохом снимает очки для чтения.
– Хорошо. Где сейчас Джейк?
– В багажнике моей машины, – говорю я, снова морщась от того, как безумно это звучит.
Она кивает.
– Тебя никто не видел, верно?
– Да, но как знать? Вокруг никого не было. Это была тихая улица, и, я думаю, он выбрал ее, потому что… ну, знаете, он хотел… ну, вы понимаете.
Мои тети и ма начинают материться на всех возможных языках: варианты слова на «х» разлетаются по кухне на разных диалектах китайского и индонезийского.
– Скажу я тебе, – шипит ма, – хорошо, что он умер, так как иначе я бы его сама прибила.
Хотя четвертая тетя и кивает в знак согласия, эти слова снова вызывают во мне слезы. Тот факт, что они не сомневаются в моей правоте, успокаивает меня, словно крепкие объятия, в которых я хочу раствориться, рыдать и позволить им обо всем позаботиться.
– Итак, мы избавимся от тела, – говорит старшая тетя со своим обычным авторитетом.
– Погоди, – встревает четвертая тетя, – почему мы должны это делать? Почему бы просто не обратиться в полицию? Я имею в виду, это звучит как довольно явный случай самозащиты.
Ма хмурится на нее.
– Да,