Аида жизни. Максим Петросян

жизни. Одно лишь одиночество лилось из него, посреди ничего. Пятки ныли из-за натёртых мозолей на лодыжках, и когда он отворил дверь, сохранившуюся на половину, и увидев среди множество хлама, пары комодов и деревяшек, кровать, он не думая ни о чём более упал на неё, как на облако над Тихим морем.

      5 глава: Вечер

      Наблюдая как свет медленно покидает комнату, Энрики повернул голову в другую сторону, свет из которой уже практически ушёл. Половина его тела, обмотанного лохмотьями всё еще освещалась, а вторая утонула во тьме, но в довольно видимой для зрения. Сон помог ему набраться терпимости к предстоящему пути. Растерянность ушла за план, теперь в нём бушевало спокойствие, оставляя за собой пустые поля мыслей, которые не связывались и не отзывались друг о друге. Он сел на край пыльной кровати, отряхнул голые ноги от накопившегося песка, и упёрся руками по бокам. Он внимательно, останавливаясь взглядом подолгу на мелочах, рассматривал комнату. Она была одна, без других разделений. На полу лежали осколки стекла, отрубленные ножки стульев, около их же спинок. Тягучая жидкость капала с потолка, а на прикроватной тумбе стоял скромный сундучок, напоминавший шкатулку, но в ней ничего не было. Он проверил её первым делом. Но осталось то что до этого он не успел подметить. На нижней полке, в теньке, лежало то что когда-то было создано и напечатано, а ещё раньше, написана кем-то. Он взял в руки короткую книгу, отдающую сильным запахом смолы и типографии. Странницы пропитались сухостью здешних краёв, и даже из них падал песок.