Дама понимающе усмехнулась.
– Помнишь, как я тебя чуть микроскопом не отоварила?
Последние сомнения развеялись. Еще бы Мотя не помнила, как посреди биологии Шиза обернулась к ней и прошипела: «Еще раз чавкнешь своим бутербродом – убью!» Колбаса тогда встала у Моти поперек горла. Аномалия одной фразой обрушила на нее целую лавину ненависти. Мотю погребло под ней, и потребовалось некоторое время, чтобы она, задыхаясь, сумела выползти на поверхность и вдохнуть глоток воздуха.
«Жрешь и чавкаешь, жрешь и чавкаешь…» – цедила Шиза. Пальцы ее и в самом деле вцепились в микроскоп с такой силой, что побелели костяшки.
До этого дня Мотя вообще не задумывалась о том, что ее привычка может кого-то раздражать. Жевать для нее было так же естественно, как ходить или разговаривать. С той лишь разницей, что, когда Мотя жевала, она чувствовала себя в безопасности.
«Липецкая, ты чего схватилась за прибор?» – забеспокоилась биологичка.
«Клавдия Сергеевна, Шиза меня убьет!» – закричала бы Мотя, если бы рот ее не был забит хлебом. Но она боялась лишний раз шевельнуть челюстью. Микроскоп, с размаху проламывающий ей голову, представлялся не лучшей альтернативой молчанию.
Так что Мотя сидела, окаменев, и в ужасе таращилась на психопатку.
Некоторое время Аномалия гипнотизировала ее ненавидящим взглядом, а потом вдруг осклабилась.
– В Брюсселе – писающий мальчик. А у нас – жующая девочка. Симметрия!
И отвернулась от несчастной Моти, которая чуть не свалилась от облегчения в обморок.
– Мы, кажется, опаздываем, – заметила Анна. Она кивнула на дверь из толстого стекла, за которой виднелись расплывчатые силуэты. – Все уже в сборе.
– Рогозиной не хватает.
– Вы ее видели? – глаза у Анны заблестели.
Маша улыбнулась про себя. Всех интересует Света Рогозина. За двадцать лет ничего не изменилось. Точнее, за восемнадцать.
Она внезапно вспомнила, что забыла проверить свою догадку.
– Девочки, идите, я сейчас к вам присоединюсь.
Маша махнула рукой и быстро пошла к лестнице. Анна и Мотя проводили ее взглядами.
Поднявшись на второй этаж, она отсчитала восемь дверей. Если ее теория верна, за девятой должен быть номер Светки.
Но пройдя по длинному коридору до середины, Маша озадаченно остановилась перед дверью без всяких опознавательных знаков. У нее мелькнула было мысль, что это курилка и Рогозина законопослушно выходила сюда курить из номера. Но когда она потянула за ручку, дверь не поддалась.
Заперто.
Нет, не курилка.
Маша не могла объяснить, почему мысль о подсматривающем из окна человеке тревожит ее. Что-то с ним определенно было не в порядке. Но сколько ни вызывала Маша перед глазами отпрянувший силуэт, она не могла сконцентрироваться на этой неправильности.
Соседняя дверь приоткрылась, и из номера,