На узкой койке, криво застеленной одеялом, валялись те самые спортивные брюки, а в стенном шкафу Маша нашла чемодан с теми же тапочками и пакетом грязного белья. И все, больше ничего интересного. Придется удовольствоваться тапочками, хорошо хоть они не домашние шлепанцы.
– Что это? – Елена робко заглянула в дверь, в руках у нее была флешка. – Я на пороге нашла…
– Давай сюда! – Маша в это время влезала в спортивные брюки. Тапочки оказались впору, у них с Эльвирой был один размер, хоть это хорошо. Она предпочла не заметить осуждения в глазах Елены – нехорошо, мол, брать чужое. Конечно, нехорошо, но, как говорит ее свекровь: «Тут уж не до жиру, быть бы живу…»
Маша свернула за угол и прибавила шагу. Елена едва поспевала за ней.
– Куда мы идем? – спросила она через минуту. – Ты знаешь, куда нужно идти?
– Примерно, – уклончиво ответила Маша.
Она почувствовала неловкость и добавила:
– Мы идем примерно в том направлении, откуда пришли вчера. Там должен был выход.
И тут коридор перед ними закончился, превратившись в тупик.
– И куда теперь? – спросила Елена, с надеждой глядя на Машу.
Маша хотела резко ответить ей – мол, я-то откуда знаю, но в последний момент удержалась от грубости. Она вспомнила, как Елена показывала фотографии своей дочки, и подумала, что сделает все, чтобы они снова увиделись…
Вот интересно, у нее ведь самой сын, а она о нем и не думает. Все потому, тут же поняла Маша, что, если с ней что-то случится, если она не вернется, Антошка не пропадет, у него есть отец и бабушка. Что уж перед собой притворяться, сын к ней и не привязан совсем. Они трое – семья, а Маша так, сбоку припека…
У Елены, надо думать, совсем другой случай, так что нужно ей к дочери добраться как можно скорее.
Но вот куда сейчас идти?
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
И снова, как много раз до этого, оказалась в удивительном саду, в стеклянном саду своих видений.
Она шла по дорожке между рядами стеклянных апельсиновых деревьев, усыпанных полупрозрачными плодами. Вдруг дорожка оборвалась, уткнувшись в стеклянную стену…
Маша повернула голову вправо, потом влево – и увидела, что за стеклянной стеной притаился укромный грот, от которого ее отделяет только хрупкая перегородка, не толще яичной скорлупы. Она дотронулась до этой перегородки, стекло рассыпалось от ее прикосновения, и она, наклонившись, вошла в грот, в темное пространство, уходящее в глубину, в неизвестность…
– Что с тобой? – раздался рядом озабоченный голос Елены. – Очнись! Там кто-то идет!
Маша открыла глаза.
Она стояла перед глухой стеной, а позади, за поворотом коридора, раздавались приближающиеся шаги.
Маша вспомнила свое видение – и протянула руку, дотронулась до стены в том же месте, как