– Да, «Ритуал», я слышу…
– Объявляю минутную готовность!
В наушнике что-то зашуршало, затем послышались звуки похоронного марша. Клим никогда не изменял своим привычкам. Он был жутким консерватором, когда дело касалось хобби. Похоронный марш перед стартом – ритуал был столь же обязательным, как и добрая пьянка после финиша.
Гера перевел взгляд себе под ноги. На телевышку, судорожно цепляясь за перекладины лестницы, карабкался дежурный техник. Он методично поднимал лицо вверх, и при этом его рот раскрывался. Наверное, он что-то кричал, но Гера ничего не слышал – ветер сносил слова, как дым из трубки морского волка, стоящего в шторм на носу судна.
– Ко мне морской волк ползет, – сказал он в микрофон.
– Морские волки по телевышкам не лазают, Алкалоид! – донесся до него голос Клима. – Как бы то ни было, тебе отступать некуда.
Гера сплюнул вниз. «Снаряд» проскочил сквозь решетку металлоконструкции и угодил мужику в темечко.
– Да, ты прав, отступать некуда, – ответил он. – Все, я пошел, а то он сейчас лопнет от злости…
Самое трудное – не думать о высоте и прыжке. Гера всегда старался переключить внимание на какую-нибудь мелочь, а уже потом стартовать. Техник в синей спецовке помог ему. Гера расставил руки в стороны, словно намеревался заключить в объятия все видимое побережье, и прыгнул вперед.
Он не мог сказать за других парашютистов, но во время свободного падения Гера не мог ни дышать, ни орать, ни смотреть по сторонам. Ему казалось, что даже сердце останавливается в груди, все внутренности где-то в животе собираются в маленький комок, глаза и уши растягиваются от могучих потоков воздуха, и он становится похож на дебильного китайца, которого злодеи сбросили с телевышки.
Он начал мысленно считать: раз, два…
Лишь бы не перевернуться спиной вниз! Чтобы этого не произошло, он раскинул руки и ноги, как если бы намеревался оседлать воздушный шар. Ветер зашумел в ушах, словно горный водопад. Третья секунда! Скорость падения превысила семь метров в секунду… Четвертая секунда… Он повернул голову. Металлические конструкции телевышки мельтешили перед его глазами, словно шпалы, если на них смотреть из тамбура последнего вагона… Пора!
Левая рука привычно пошла назад и коснулась боковины ранца. Ладонь легла на резинку, под которой должен был находиться вытяжной парашют. Пальцы сжались, но ногти скользнули по шероховатой ткани. Гера сжал в ладони воздух. Черт!! Где же парашют?!
– «Омлет»! «Омлет»! – хрипел в наушнике голос Клима.
Пятая секунда! Он чувствовал, как стремительно нарастает скорость падения, и видел, как неумолимо надвигается на него город с узкими, нагретыми солнцами улочками, черепичными крышами, горячими и хрупкими, как корка свежего хлеба, и уже различал ползущие в паутине кварталов машины, и похожих на тлю людей, и его пальцы с яростью рвали резинки и шнуровки, отыскивая парашют… Но вот он нащупал фал и потянул его вверх. Парашют, словно