Может, неделю, может, две назад между ними начали витать флюиды грозовых разрядов. Лисица стала немногословной, и на любой, даже самый пустяковый вопрос, отвечала с колким напряжением ёжика, нацелившегося на яблоко. Гера прекрасно понимал, в чем причина. Он хорошо видел, как девушка мучается от своего невостребованного чувства, но не подавал виду, что это ему известно, и всячески избегал каких-либо душевных разговоров.
Они выехали за пределы города и помчались по автостраде. Скучая, Гера смотрел на белые стены домов, сараев и лачуг, утонувших в тропической зелени. Словно столбы линии электропередачи перед глазами мелькали пальмы. Зазывалы в ярких футболках, стоящие у дешевых открытых кафе, отчаянно махали руками, словно с ними случилось что-то страшное, и они просили о помощи.
Эта душная влажная экзотика успела ему порядком надоесть. Полгода назад он прилетел на Тринидад, поселился в Порт-оф-Спейне, в апартаментах с видом на "Великолепную Семерку", где башенные часы напоминали о себе каждый час. Он думал, что долго не задержится на острове, но вдруг решил ввязаться в бизнес, взял в аренду триста метров прибрежной зоны и вложил все деньги в строительство отеля. Через месяц он пригласил в качестве секретарши Лисицу, а на должность личного пилота – ее отца. Лисица, уверенная в том, что Гера приглашает ее под венец, примчалась со скоростью болида. Но, признания в любви, как и венчания, не состоялось.
Погруженные в свои мысли и чувства, Гера и Лисица подъехали к аэропорту Пьярко. Между решеток чугунной ограды была видна часть летного поля и перрона, на котором в полной готовности стоял изящный остроносый "Лиджет" с бортовым номером SD030, который Гера арендовал для деловых полетов. Но если сказать честно, самолет был для него всего лишь большой игрушкой, которую он мог себе позволить. Он часто садился за штурвал и без всякой цели парил над облаками, наслаждаясь ни с чем не передаваемым ощущением пилотирования.
– Не жди, – сказал он. – Я еще должен утвердить план полета и заправиться топливом.
Это была неправда. Техники уже давно заправили самолет, а утвержденный план полетов Гере сбросили на факс, когда он еще пил кофе у себя на кухне.
– Я все же подожду, – мягко возразила Лисица и заглушила мотор.
Гера пожал плечами. Ему не хотелось никакого особого прощального ритуала, и чисто по человечески было жалко Лисицу, которой придется стоять у чугунной ограды под палящим солнцем, дожидаясь того мгновения, когда белый самолет, приподняв нос, оторвется от взлетной полосы. Но Лисица проявила упрямство. "Ревнует! – подумал он. – Хочет убедиться, что я не проведу в салон какую-нибудь воздыхательницу".
Они вышли из машины. На Лисицу, затянутую в плотно облегающее голубое платье с большим красным овалом на спине, тотчас уставились зеваки. Гера же в своих салатовых брюках