– Они уже там? – спросил Тенгиз, кивая в сторону Приюта.
Я понял, что он имеет ввиду сборную команду альпинистов из Азербайджана и пожал плечами.
– Заявку подавали на пятое число. Сегодня четвертое.
– Ты уверен?
На этот раз я промолчал. Не терплю никаких уточняющих вопросов после утверждения "да". Тенгиз это понял, и пока мы не дошли до склада, не произнес ни слова.
Складской замок промерз до самых винтиков и пружинок, и я долго ковырял в нем ключом. Надо было бы снять рукавицы, но я пожалел свои израненные ладони.
– Давай, я! – сказал Тенгиз, оттеснив меня в сторону.
Он быстро справился с замком, потянул на себя дверь. Она открылась лишь на четверть, но нам этого хватило. Я нащупал включатель. Яркая "стоваттка" вспыхнула под сферическим потолком, и мы одновременно прикрыли глаза ладонями.
– Это облом, – сказал я.
– Ты о чем?
– О сорок четвертом размере ботинок. Такого у меня нет.
– Ты уверен? – задал свой любимый вопрос Тенгиз, но тотчас спохватился: – Доставай сорок третий.
– А если не натянет?
– Пусть старается.
– Зачем этот Глушков нам нужен? Пусть остается на базе.
Тенгиз отрицательно покачал головой. Я стащил со стеллажа болоньевую высотную палатку типа юрты. Шестеро человек в ней разместятся запросто, если лягут ногами к центру, изображая аленький цветочек. Тенгиз поймал мешок, прикинул его вес, покачивая на руках.
– Килограмма два?
– Два шестьсот, – уточнил я.
– Всего-то!
Я принялся скидывать скрученные в узкие рулоны пуховые спальные мешки. Тенгиз ловил их и складывал на полу. Очередь дошла до веревок. Три бухты по пятьдесят метров шлепнулись на палаточный чехол. Следом за ними полетели мешки с карабинами и ледовыми крючьями.
Тенгиз, глядя на этот обвал снаряжения, постепенно менялся в лице.
– Не много ли барахла? – спросил он и едва увернулся от клубка вцепившихся друг в друга "кошек".
– Самый минимум… Лови айсбайль!
– Э! э! – выставив руки вперед, заволновался Тенгиз. – Зашибешь раньше времени!
Он поймал длинноносый дюралевый топорик за древко, покрутил его в руке, рассматривая со всех сторон, и подвесил за петлю к поясу.
– Не обижай Илону, – сказал я.
– Да пошел ты! – махнул рукой Тенгиз. – Никто ее не обижает. Я ее пальцем не тронул.
– И не дави на нее, – посоветовал я.
Тенгиз взвалил на меня все, кроме палатки, довел до жилой бочки и втолкнул в отсек. Я шумно вломился к своим товарищам, сбрасывая все, что нес, на пол. Мэд отставила чашку с чаем и подошла ко мне.
– Что он тебе говорил? – спросила она.
– Я просил, чтобы тебя