– Пока, горный тролль, – проворчал Дмитрий и, взяв свое ружье, пошёл к палатке.
Глава 2 Вверх по реке
Утром, плотно позавтракав гречневой кашей с тушёнкой, которую приготовил Сергей, дежуривший последним, друзья стали сворачивать лагерь: собрав палатку и уложив рюкзаки, проверили оружие и включили навигаторы. Дмитрий и Костя были полностью готовы отправиться в путь и теперь только ждали Сергея, который, достав из рюкзака рабочий дневник и склеенную из нескольких спутниковых снимков карту, делал какие-то измерения и записи, уточняя маршрут.
Несмотря на по-осеннему холодные ночи, солнце для середины сентября днём пригревало очень хорошо и температура поднималась до пятнадцати – восемнадцати градусов. Было настоящее северное бабье лето. Комаров в это время уже не много, зато вездесущая мошкара донимает сильно. Через пять минут, обработав открытые участки тела «Дэтой», этим самым верным из всех пока что существующих средством от злых северных кровососущих насекомых, двинулись в путь.
– Филя, ну а как же «С Богом!» или там «Господи благослови!»? А дорожку перекрестить? Ты совсем, что ли, расслабился? – с ехидством спросил Кот, едва они прошли несколько метров.
– Уже и помолился, и перекрестил. А вообще, не твоего ума дело, овца заблудшая! – в тон ему ответил Сергей.
– Началось… – проворчал Дмитрий. – Заткнитесь оба и шагайте молча. Берегите дыхание.
К пикировкам Кота и Фили на религиозные темы он уже привык и, так как сам был убеждённым атеистом, старался сразу эти споры пресекать до того, как они перейдут в горячую стадию. Будучи ещё питерским студентом, Сергей стал регулярно ходить в церковь, читать православную литературу и ездить в паломнические поездки по святым местам и монастырям. Вернувшись после учебы в Надым, он так же регулярно посещал службы в местном Никольском храме, состоял в православном братстве и по поручению местного настоятеля проводил просветительские беседы о православии со школьниками и студентами. А Костя в армии каким-то образом стал приверженцем древней славянской языческой веры. Где он этого нахватался, оставалось загадкой, но иногда он летал к какому-то старому сослуживцу в Омск на языческие праздники, где, судя по привезённым оттуда фотографиям, было много людей в старорусских нарядах, костров, хороводов, трапез с блюдами русской кухни и всего такого, что было популярно на Руси до её крещения. Возможно, именно этот сослуживец так повлиял на него, хотя, по Костиным словам, там, где он служил, почти весь состав, включая старших офицеров, были староверы. Староверами он называл не тех христиан, что после никоновской реформы уходили спасаться от ереси в глухие леса, а язычников, что были на Руси до её крещения и верили в Рода, Велеса, Перуна, Сварога и прочих славянских богов. И вот теперь два друга регулярнейшим образом, особенно в поездках на природу, пытались, как всегда бывает в подобных спорах, безрезультатно убедить