Переведя дух и, не без удовольствия, полюбовавшись на свои собственные Альпы, отправился дальше. Березовый лес с редкими вкраплениями ольхи, клена, кустов рябины, боярышника, небольшими группками, по два – три дерева, елей и даже, кажется, лип (хотя в последнем я не уверен), тянулся на несколько сот метров по совершенно плоской равнине. Временами пересекаю крошечные, заполненные недвижимым душным воздухом солнечные полянки.
Метров через триста уровень почвы стал слегка понижаться и вскоре дальнейший путь мне преграждают кусты шиповника, сплошным спутанным валом уходящие в обе стороны. Не без труда продравшись сквозь колючие заросли, я очутился на краю песчаного обрыва, чуть не свалившись при этом с него. Внизу, метрах в трех подо мной плескается черная вода. Вдали ясно различим противоположный берег, вытянувшийся на сколько хватает глаз. Он сплошь покрыт тайгой. Судя по всему, это и есть край болота. Я действительно на острове, что меня полностью устраивает. Кроме того не без удовольствия отмечаю, что пространство между островом и противоположным берегом представляет собой чистую водную гладь. Это уже не болото, а настоящее озеро. Надо будет обязательно соорудить либо легкий плот, либо лодку, для охотничьих вылазок на материк. Ну до этого еще далеко.
В великолепнейшем расположении духа, определив, что берег материка находится от острова примерно на востоке либо северо-востоке, двинулся в правую сторону вдоль кромки обрыва. Вскоре кусты шиповника, подходившие чуть ли не к самому обрыву, остались позади и идти стало гораздо легче. Не было больше необходимости тесниться у самой кромки, рискуя полететь вниз и искупаться в холодной воде.
Пройдя с километр или около того, заметил, что уровень почвы вновь понижается, временами даже небольшими уступами. Белые березовые стволы справа сменились зеленоватыми осиновыми, а затем совершенно неожиданно для меня, настоящими тополями. Еще шагов через пятьсот вышел к краю земли… Дальше берег теряется в воде. Вдали из неё торчат лохматые макушки кочек, словно взлохмаченные головы погрузившихся на дно великанов. Там, очевидно, начинается настоящее болото.
И спереди, и слева, и справа от меня – вода.
Я стою на самом краю длинной узкой косы. По правую руку глубоко в остров вдаётся залив. Припомнилось слово – лиман. На противоположной стороне его, метрах в двухстах, оконечность другой такой же косы, поросшая березами, осинами и небольшими пятачками-кущами ив с приникшими к самой воде голыми ветвями. Деревья еще не покрылись листьями и дальний лесок во многих местах просвечивает насквозь. Скорее всего, противоположная коса уже той, на конце которой стою я, шириной в средней своей части едва ли более сотни шагов.
071
Берега обеих кос со стороны залива обращены к нему крутыми, но не обрывистыми склонами высотой от метра до двух-трех.