Ехали часа два шагом.
Въехали в какое-то село. Хаты-мазанки белые. Кое-где на стенах цветы или петухи нарисованы. Дома огорожены плетнями. Ни дать, ни взять деревенька из какой-нибудь повести Гоголя. Сейчас появится кузнец Вакула с мешками, а из трубы на метле вылетит Одарка, сверкая белозубой улыбкой.
Подъехали к большой хате. У коновязи с десяток коней. Рядом казак прогуливается. Втащили в горницу. Темно. Поставили перед большим столом, за которым сидело с десяток каких-то людей. Только меня отпустили, я как куль упал. Меня поставят, а я падаю. Руки-ноги затекли. Развязали меня. Стал растирать затекшие руки, аж всего по телу как иголками тыкать начали. Боль несусветная. Потом проходить стало. Кое-как встал на ноги.
– Кто таков? – чернявый мужик азиатской наружности с длинными черными усами и с большой металлической рюмкой в руке грозно смотрел меня.
– Никто, – отвечаю я, – иду сам по себе, никого не трогаю, на дороге не мешаюсь, а меня схватали и сюда притащили.
– Не глумись, отвечай пану гетману, как на духу, – приведший казак стукнул меня кулаком по шее.
Ну, не люблю я, когда меня бьют. Как я стукнул его левым локтем в грудь, а потом, равернувшись, кулаком по физиономии куда-то в район носа. Охнув, казак упал. Ко мне бросились несколько человек, но тот, кого называли гетманом, рукой остановил их.
– Хочешь показать, что благородных кровей? – спросил он. – А сам-то ты откуда? И чего здесь делаешь в такой одежде.
– Иду я из московских земель, при монастыре читать-писать научился, потом в земли заморские попал обманом, сейчас вот домой иду обратно. А одежда на мне такая, какую простые франки в дорогу или для работы надевают.
– Да, простых франков мне видеть не приходилось, а во Франции побывать довелось – сказал гетман. – А вот мы тебя сейчас проверим, насколько ты в грамоте понимаешь. А ну, садись сюда, – показал на край лавки. – Эй, принесите сюда мой ларец.
Принесли деревянную шкатулку.
– Ну-ка, почитай вот это, – и гетман передал мне свернутую в трубочку бумагу.
Это было письмо на французском языке, но на старом французском языке, хотя французский язык он и в Африке французский язык. В письме было написано, что граф де Брежи свидетельствует свое почтение генеральному писарю реестрового казачества Зиновию-Богдану Хмельницкому, с которым вместе принимал участие в переговорах по поводу служения казаков во французском войске. Граф извещает господина генерального писаря о своем назначении посланником Франции при польском дворе и имеет надежду на продолжение знакомства с ясновельможным паном Хмельницким. Подписано в феврале года 1646 от Рождества Христова в Париже.
Я перевел.
– Все точно. Мне писано, – сказал гетман, – а ну-ка, налейте пану чару медовухи, пусть посидит с нами,