Неумение подобрать нужные слова, в которых, может быть, сейчас они нуждались, рождало чувства бессилия и беспомощности, а вслед за ними и чувство страха перед резкими поворотами судьбы, что в самый последний миг демонстрируют свою крутизну и не оставляют нам возможности проскочить их без потерь.
ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ
ДВЕ ТЫСЯЧИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ГОД
Сегодня на улице целый день идет дождь. Вообще-то, я люблю такую погоду – когда мощные ливневые потоки, с яростью набросившись на землю, терзают ее в желании пропитать своей влагой.
Сила удара капель о землю бывает настолько велика, что, достигнув цели, они разлетаются в разные стороны, образуя потоки воды и создавая тем самым эффект победителя, спустившегося на землю для триумфального танца.
Но сегодня все было иначе. Небо плакало дождем.
Миллионы капель, насыщенные грустью и безысходностью, тихо опускались на землю, как будто не желая нарушать ее вечного покоя.
Резко распахнутая дверь, с силой ударившись о стенку, набатом разорвала тишину. Осколки разбитого стекла с шумом посыпались на пол, заглушив мощные раскаты грома, прокатившиеся по небу как подтверждение его грусти.
Комната наполнилась чьим-то присутствием.
– Какой сегодня хороший день! – вдруг услышала я голос.
Правильнее будет сказать, что я его не услышала, а ощутила в себе, причем не только голос, но и интонацию, с которой он говорил.
И я точно знала, кому он принадлежит.
– Ну да. Дождь идет. Я люблю дождь, – непроизвольно ответила я.
– Цветов у вас как много… Надя любит цветы.
В этот момент мне показалось, что реальность как бы отодвинулась от меня на безопасное расстояние, приглушив звуки дождя и успокоив небо, тем самым обеспечив тишину для лучшего понимания происходящего.
– А ты почему здесь?
– А где я должен быть?
– Сегодня твои похороны.
– А… ну, это не мои похороны. Это они хоронят себя.
Странно, но несмотря на то что наш диалог начался с довольно грустной ноты, голос, возникший внутри меня, звучал достаточно умиротворенно и, я бы даже сказала, чуточку иронично.
– Не поняла?
– Ну, они собрались все, чтоб оплакать начало жизни без меня. Ко мне это никакого отношения не имеет.
– Как так? Но они хоронят ТЕБЯ!
– Нет. Они хоронят СЕБЯ! Хоронят моменты жизни, когда мое физическое присутствие согревало их, создавая ощущение надежности и опоры.
– Создавая ощущение? А ты что, не был для них опорой?
– Конечно же нет. Каждый из моих родных был достаточно силен, чтобы справиться со всем и без меня.
В