Ярослав хмуро глядел на мужа незнакомого.
Воин с изувеченным лицом на него смотрел. Челюсть скошена слегка. Нос вбок дугой сгибался. Борода его коротка, редка. Первичное лицо, что Добрыня потерял, князь помнил хорошо, как и его глас. Однако же нельзя сказать, что воин и теперь вконец безобразен. Его шрамы и увечья приглядно затянулись.
На рукоять меча, что лежала рядом с сломанным клинком, Ярослав взглянул, сказав:
– Добрыня? Не узнал. Видать, богатым будешь.
– Да, князь. Тот день, у ворот Косториана меня сильно поменял.
– Ну что же, друже, пройдём в дом. По чарке с тобой выпьем. Поведаешь, как жил?
Добрыня прошёл в хоромы за Ярославом. И только теперь, как казалось, он обратил внимание на своё убранство. Порты рваны у сапог. Где он успел зацепиться? По совести признаться, не ждал к себе Добрыня таку княжескую милость. На него обрушилась будто бы теперь столь большая горница. Глаза застыли, уперевшись в настолько же обширный стол, какого никогда он внутри домов не видал. Для шири – роста князя Ярослава всё в хоромах чудилось малым. Казалось, что-то не задеть ему собой непросто. Но ведь то было его жилищем. Ходил он тут свободно. Прислужников позвав, велел князь им на стол накрыть. Пересвет вышел из светлицы, коя была за стеной, и на Добрыню поглядел. После на Ярослава перевёл он взор.
– Аделя вскоре будет, брат. Не задержись надолго.
– Добро. Я буду. – кивнул князь. Пересвет покинул горницу.
Добрыня проводил старшего из рода князя напряжённым взором. Неловкость забурлила в нём. Говорил ли Пересвет с Ярославом о той встрече, что была снаружи? Старший Чуров не сказал ничего, но недовольства своего не скрыл. И Добрыню тронула мимолётно мысль, что неприязнь к Добрыне была не только из низкого происхождения, была причина шибче. Не наглость ли была?
– Что ж, Добрыня? – прервал думы Ярослав дружинника. – Ну, говори. Зачем прибыл?
– Ты знаешь, княже, – нерешительно и тихо произнёс Добрыня. – Тебе я предан и обязан жизнью дважды. Впервые не казнил меня ты за похищение княжны, а после вызволил из смерти, когда под ногами войска весь переломался. Лекари и браться не хотели за меня.
– Полно. – Ярослав тепло его прервал. – Я и не знал, кто ты. Сказали, что разведчик войско развернул. Приказал тебя найти, а как отыскали, велел помереть не дать. Сам, право, слабо верил, что выживешь. На тебе ж лица не стало. Но ты меня… – задумался князь, сведя брови. – Не удивил. Нет…
– Потряс? – предположил Добрыня.
– О! Правильно сказал! – князь довольно согласился. – Разведчиком тем оказался ты, да ещё и выжил. Ещё бы не потряс! Что ты с нами, в том походе, я даже ведь не знал.
Добрыня улыбнулся криво. Прикрыл глаза, главу понурил. После вздохнул и смиренно тихо произнёс:
– Пришёл я, князь, тебе служить. И не оставлю боле, коли не прогонишь.
Ярослав прищурил очи и, помедлив чуть, кивнул:
– Что же. Решено. Иди в дружину при Перуне.
Глава