Никола поднялся на третий этаж. Его встретил пустой взгляд Василия Васильевича, чёрные глаза, залитые кровью, страждущего поднялись на вошедшего. Он будто бы смеялся над ним. Его удивительно-отвратительные зрачки притягивали своей загадочностью и вместе с тем сильно отталкивали. На лице Василия Васильевича появилась улыбка, или в тени ему так почудилась ухмылка? Волосы этого человека чёрные, как смоль, неестественно шевелились, словно их кто-то сзади тянул, поглаживая, но разглядеть этого некто было невозможно – дальше страждущего была непроглядная темень. Наконец, Василий Васильевич раскрыл рот, оголил свои грязные, чёрные зубы, неестественно иссиня-белый язык начал ворочаться и полились слова:
– Мы… желаем есть. Принеси… нам еды. Много. Плоти. Неважно какой.
– Мы все этого хотим! – послышалось из дальнего угла.
Последовал утвердительный гомон.
– Ещё. – медленно проговорил Василий Васильевич, видно, что ему трудно было говорить. – Вот. – его рука, вывернутая под неестественным углом, протянула шприц, наполненный некоей фиолетовой светящейся жидкостью. – Воскреси. Жён. Нам их… не хватает. – Василий Васильевич закашлялся.
Никола колебался. Но взял шприц.
Соблазн. Шанс. Вот причина первородного греха Николая. Шанс вернуть воспоминания, вновь встретиться с любимым человеком. А что останется – пойдёт на волю гостей. Они и не заметят. А Бог простит. Бог поймёт. А если и нет, то ведь этого он и хочет, раз никак не препятствует. Николай слышал про болезнь, разлагающую плоть при касании. Но ведь ему не нужно её касаться, достаточно будет просто ещё раз поговорить. К тому же Василий Васильевич не боится, а значит всё хорошо, всё дозволено.
Николай спустился на второй этаж. Фиолетовый свет причудливо отражался от крови на стенах, будто бы она пролилась совсем недавно. Но он не замечал этого. Не слышал и запах серы. Ему бы только лишний раз поговорить с любимым человеком, как раз закопанным недалеко, на территории дома, разве в бессмертии есть что-то плохое? Бог же бессмертен. Стремительно идя, он вдруг остановился перед портретами, теперь ему показалось, что смотрящие на него люди глядят укоризненно и недовольно, Николай взмолился Богу, чтобы тот не был малодушен и попытался понять, ведь он сможет в любой момент снова вернуть их Богу, когда захочется, если его об этом попросят.
Первый этаж встретил Николая холодом и едким запахом серы, словно все стены и весь воздух были пропитаны. Поморщившись, но быстро привыкнув, он аккуратно убрал шприц в карман и вышел на улицу. Выходя, заметил, что теперь паразиты дома водили, как ему показалось, радостные хороводы.
На улице небо приобрело грозовой оттенок. Сильно темнело. Время года располагало к теплу, но было чертовски холодно.
– Что будем делать? – спросил Христофор у подошедшего отца.
– Идёт пост.