– Царапаешься, невежа? Пустили в собрание достойных, в диван, так следи за ногтями! – сварливым жирным голосом выкрикнул эмир.
Гонец на коленях подполз к расшитым шелковым туфлям, припал щекой, всем лицом. Вот теперь припал. Руки его больше не обнимали ног эмира, ладони лежали на полу рядом с эмирскими туфлями. И на правой руке, на безымянном пальце, отчетливо было видно гладкое, белого металла кольцо. Никто, кроме достойных, не имел права носить украшения. Вдобавок это напоминало доэмирский местный обычай. Связанный с тем, что местным разрешалась только одна жена.
– Ну и гордец этот… из Эр-Растойя! – словно сплюнул эмир через губу. – Знает, шакал, что пока на тебе его клеймо – он может тебя как невесту на свадьбу вырядить, и никто не посмеет… разве что Аллах, да святится Его камень в Мекке!
– Мой господин, эмир мухафазы Эр-Растойя, да пошлет Аллах ему помощь в делах, непостижимых простому смертному…
Узорчатые, обволакивающие периоды лились из уст гонца столь плавно, что даже эмир заслушался. Враскоряку на полу всякий ли сможет говорить так звучно и складно, без запинок и смущения? Изящно встал – это тоже не всякому удается. Перекупить? Или – эр-растойского управителя под арест, а этого конфисковать…
В голове кружилось странное, разноцветно-шелковое, как дым курений или шум моря. Грузную фигуру эмира тихо пошатывало на месте.
– …иди за мной! – выкликнул гонец, глядя прямо в глаза эмиру, в расплывавшиеся, младенческие глаза. Повернулся и пошел.
Чтец, писцы, второй гонец, опахалыцик увидели, как эмир, шаркая ногами, поплелся за этим типом. Не прекратил неслыханную дерзость, не позвал стражу, не остался в величественной неподвижности. Нет, как драный, заезженный одер, потащился за голубой джалабией, точно держа дистанцию в два шага. В дверь. По лестнице вниз. Мимо стражей на каждой площадке парадного марша. В гулкий вестибюль с инкрустированным мраморным полом – и на раскаленную зу-ль-хиджазом, зенитом лета, площадь перед подъездом.
Гонец распахнул перед эмиром дверцу старого, облезлого автомобиля. Ни стража, ни прислуга никогда не видели такого здесь, возле касбы управления минтаки Эль-Маскайя.
– Садись!
Эмир повиновался. С рычанием, дребезгом, синим дымом автомобиль исчез.
Только тут стража всполошилась:
– Догнать немедля!
– Стойте, дерзкие, именем Аллаха! – раздалось откуда-то сбоку, и все взоры скрестились на седобородом оборванце с горящими черными глазами.
– Это пророк Аллаха нашего, да продлится вечно царствие Его! – продолжал седобородый.
– Ты откуда знаешь?
– Кто таков?
– Хвата-а-ай!
Не пытаясь оторвать от себя вцепившиеся руки дюжих эмирских молодцов, тот продолжал:
– Путь его лежит в мечеть, где свершались чудеса Аллаха.
– Дурак! У великого