Последовательно служа на Пироговке, по первости путала Стромынку с Ордынкой, раритет с паритетом, а ресторацию с реставрацией, не ведая о превратностях одностороннего движения и насыщенности рынка неформальных женских услуг по франчайзингу. С мужчинами держалась предупредительно, внимательно выговаривая разные беспочвенные слова и совершая славянскими богобоязненными глазами витиеватые эскапады, словно желая взять интервью. Любые проявления вежливости принимала за флирт, предвкушая последующие далеко ведущие встречи при скудном искусственном освещении на землях ухоженного высокозабористого частного сектора.
Бессонные дни коротала в солидной конторе, где пребывала среди бухучёта и раскраски «Тетради наблюдения за природой» шефского дитяти, исповедуя хорошо прочувствованные принципы беспринципности и увлекаясь новеллами из сферы налогообложения. Занятия ей не нравились, дни походили один на другой как воробьи, но она, от природной тяги к положительному труду, чуяла скорым умом своим, что возле толстых мужчин, обтянутых служебными костюмами торжественных марок, её потёртая веками идея совместить бескорыстную любовь и корыстные деньги имеет потенциал. И потенциал состоялся, несмотря на существенную разность потенциалов.
После первого же полуденного саммита на дежурно-скользком канапе с весёлым орденоносным кадровиком в клетчатых носочках, преисполненного отцовских чувств и фамилией похожей на название японского двухкассетника, её полунежное бедовое сердце впало в предварительную (стартовую) радость, набухая от счастья. Опытной буйволицей громыхнула амальгама чувств, Мила сделалась нарядной и сразу привыкла, не увлекаясь умственными причинно-следственными связями, отравляющими жизнь. Кофточки с Черкизона, снабжённые аппликацией в форме кустистых бровей, сползших на грудь, перешли в арьергард. Следуя инфантильному инстинкту тщеславия, она построила лёгкое демисезонное пальто, купила книжку из мелкой жизни и кинулась использовать в но́ске обманные лифчики с двойным пуш-ап, сопровождаемые центростремительным прохладным декольте и честными девичьими трусами без намёка на леопардность, но с намёком на дизайн. Заманчивый аутфит в искусном обрамлении лица, будто слушающего Шопена на икс-летии Октября в компании потомственных собаководов рысистых пород. Город был покорён. Мила научилась делать влажные глаза, презирать приезжих и скандалить в поликлиниках, страдая вспышками вульгаризма. Коренная москвичка в первом поколении, пустившая громоздкое воображение в галоп. Коуч среди неучей. Неуч среди коучей. Жизнь опередила мечту. Хотя и не скажешь, что чересчур. Из-за неуёмной тяги к успеху образовался серьёзный риск стать счастливой.
Наиглавнейший столоначальник, страдающий преждевременным волеизвержением и выпадами в сторону финансового капитала, – «десятка» на картоне её жизненной мишени – дорогой товарищ Эдгар Порнокопытенко – был мужчиной крайне обеспеченным, не успевшим вскочить