– А ведь и правда, к чему нам слова? – сказал я вслух и наклонился к нему.
Поцелуй был долгим. Когда я оторвался от его мягких губ, то увидел, как он побледнел. Антон медленно открыл затуманенные глаза, глянул на меня с затаенной улыбкой, и я мгновенно понял, что люблю его.
Антон жил с родителями и младшей сестрой. Вначале я решил, что ему не больше семнадцати лет, но оказалось – двадцать пять. Он работал в частной типографии печатником, хорошо зарабатывал и содержал всю семью. Мне показалось смешным, что его фамилия была Сергеев. Он же усмотрел в этом мистический знак и сказал, что с рождения принадлежит мне. И что, как только я шагнул к нему из вишневой метели, он мгновенно это осознал. После более близкого знакомства Антон показался мне довольно странным парнем. Он был равнодушен ко всему на свете, даже к своей работе, но буквально помешан на поэзии Серебряного века. Удивляюсь, почему он не сделал эту страсть своей специальностью. Знания его были колоссальны. Причем он не просто отлично знал биографии и тексты, а чувствовал это время душой. Иногда казалось, что он жил в то время и, родившись заново, перенес его с собой в нынешнюю жизнь. А сколько он собрал литературы по теме! В его комнате две стены от пола до потолка занимали стеллажи, туго уставленные книгами. И маршруты для прогулок Антон выбирал весьма специфические. Мы часто гуляли без всякой цели, но через какое-то время, непостижимым для меня образом, оказывались в каком-нибудь очередном любимом Антоном переулке. Он внезапно останавливался и говорил немного торжественно:
– А знаешь, Сергей, здесь, вот на этом самом месте, вернее, на месте этой безобразной кирпичной многоэтажки, стоял двухэтажный деревянный дом семьи Цветаевых. И именно в нем в 1892 году родилась Марина…
Или:
– А ты знаешь, милый, в этой типографии семнадцатилетний Есенин работал простым наборщиком…
Начав, Антон уже не мог остановиться. Но рассказывал всегда так живо и красочно, что слушать его было одно удовольствие.
И почти всегда разговор заходил об однополой любви. Как поведал мне Антон, в начале двадцатого века это явление вошло в моду, так как поощрялась всяческая свобода от предрассудков. У Марины Цветаевой была лесбийская связь с известной в то время поэтессой Софьей Парнок, Михаил Кузьмин, Сергей Городецкий, Николай Клюев, популярные в то время поэты, были гомосексуалистами и не скрывали этого. И не только они. Клюев взял под свое покровительство юного Сергея Есенина, опекал его всячески и называл своим женихом. Но тут Антон был категоричен и уверял, что между ними никогда не было физической близости. В некоторых публикациях есениноведы пытались доказать обратное, но Антон,