С двух рядков вышло десять вёдер. Осталось выкопать еще десять рядков. Это завтра, послезавтра – боюсь разбередить рану излишним рвением.
День 2418
Теперь-то я знаю, зачем кузнецу Василию понадобился осмий. Оказывается, во время моих вынужденных странствий (но – силенциум!) вышел секретный указ: каждый, награжденный орденом за заслуги перед Единым Ктулху должен сам добыть металл на этот орден. Единый Ктулху – это вам не какой-нибудь Станислав с бантами или Железный крест с дубовыми листьями, это даже не Золотое Руно. Ордена должны знамененовать собой прочность и крепость веры, которая не истает под жаром костра инквизиции, поэтому и делаются они из осмия, их даже прозвали – осьмушки. Как их делают – тайна. Про орден мне рассказал кузнец, с которым я сменялся: он мне руматку (так называется головной обруч со страж-глазом в центре) и бочонок гмызи, я ему – самородок осмия. Вот когда он мне руматку принес (нужно сказать, получилось неплохо, как раз по моей голове), и мы распили гмызь – чтобы носилось подольше, – он рассказал что сам пробовал ради любопытства что-нибудь с самородком сделать, но огонь кузницы оказался самородку нипочем. И потому отковать орден – это ж какое умение должно быть!
Так вот, кузнец отдал самородок поместному поросенку Нафочке, тот – Кому Нужно, и вчера Нафочку наградили орденом за заслуги перед Единым Ктулху Первой Степени! Перепало и кузнецу: он – уже от Нафочки – получил орден за заслуги перед Единым Ктулху Четвертой Степени, из нержавеющей стали. А ведьма Кука – патент. Теперь только она во всей Гвазде смеет гнать гмызь, не опасаясь Налоговой Стражи за выговоренные сорок процентов в пользу казны и десять в общественный фонд поместного поросенка Нафочки.
Награждение Нафочки отмечала вся Гвазда. Отмечала как обычно: «пила, шумела, справляла нужду», как писал о гваздёвских праздниках два века назад великий поэт Некрасов.
Один я, утомленный гмызью, не выходил из дома и думал: странно всё это. Вроде Ктулху Единый, а получается – разный: у Нафочки Первой Степени, а у кузнеца – Четвертой…
День 2420
Иван-тракторист придумал, как можно с телефоном в шахматы играть.
Пришел, и спрашивает, есть ли у меня телефон. Есть, отвечаю, еще дедом из Германии привезенный, трофейный. Большой, черный, из эбонита. Выбросить рука не поднимается. Вещь, конечно, бесполезная, после Дела о Загробных Дезертирах все телефонные станции были закрыты, аппаратура пошла под паровой молот, а провода – в плавильный котел, но телефон у меня остался, как напоминание: бди!
Иван очень обрадовался, что аппарат немецкий – латинизировать не нужно. Видишь, говорит, на диске цифры от единицы до нуля и буквы – а, бэ, сэ, дэ…
Вижу, отвечаю, не слепой. А знаешь, опять спросил Иван, зачем буквы-то. Не знаю, признался я. И то – зачем?
А в шахматы играть. Давай телефон.
Я отыскал аппарат в кладовке, стер пыль. Подключать, говорю, некуда, проводов-то давно нет. А и не надо никуда подключать, серьезно отвечает Иван. Крути диск –