– Притормози, Броуди. Пройдемся, – глядя по сторонам, устало бросил Билл.
Броуди послушно остановил машину, все четверо мы выбрались наружу, прошлись вдоль дороги, заглянули под каждый куст, но так ничего и не нашли. Ублюдок как сквозь землю провалился. Я уже опять начал думать, что произошедшее ночью мне просто привиделось, как вдруг Броуди, ушедший немного вперед, крикнул:
–Эй, Билл, взгляни-ка!
Внимательно разглядывая что-то у своих ног, он сидел под кроной высокого ясеня. Втроем мы поспешно направились к нему и как только приблизились на достаточное расстояние, увидели на примятой траве следы чего-то черного. На вид оно было вязким, как густая овсяная каша и при этом тошнотворно воняло.
След слабой нитью уходил дальше в лес, но насколько хватало глаз, не наблюдалось ничего походящего на тело. Деревья росли тут неплотными рядами, ничто не загораживало обзор, однако впереди маячили лишь ясеневые стволы, да ровная поверхность земли с опавшими листьями и сухой, порыжевшей от зноя травой.
– Такие же следы были на их машине, – обратился Броуди к Биллу.
Тот как раз склонился над необычной находкой и взглядом ищейки осматривал территорию вокруг. От длительной ходьбы дыхание его сбилось, лицо с шеей раскраснелись и покрылись обильной испариной. Мельком взглянув на него, я с удивлением поймал себя на мысли о том, как сильно он сдал. Это внезапное открытие меня поразило.
Когда видишь кого-то день за днем, не обращаешь внимания на изменения во внешности – они постепенны и оттого незаметны глазу, пока однажды, точно как я сейчас, не обнаружишь перед собой жалкое подобие человека, которого знал прежде. Передо мной сидел почти старик, а ведь я хорошо помню Билла молодым, полным сил и здоровья мужчиной.
Я знаю его с раннего детства – он был приятелем моего отца и в нашем доме бывал частым гостем. В те времена я испытывал неподдельный ужас от его внушительной фигуры, громогласного голоса и устрашающей манеры общения и тот образ из далекого прошлого сделался для меня настолько привычен, будто отпечатался на внутренней стороне черепа. Возможно, потому все эти годы я видел только его, не замечая, что он давно превратился в поседевшую, страдающую гипертонией, одышкой и лишним весом развалину.
А ведь он теперь на целую голову ниже меня и руки его не кажутся такими огромными – ими не отвесишь одну из тех злых, крепких затрещин, какие некогда обрушивались на мой детский затылок. Сейчас уже я нахожусь в том возрасте, в котором он гонял меня за малейшую провинность и грозился чуть что надрать зад. Удивительно, как я не видел этого раньше?
– Так ты говоришь, Джон, что выстрелил ему прямо в лоб? – прерывая мои размышления, спросил он.
– Да. И видел, как после этого он слетел с капота.
– И куда он, по-твоему, делся? Не мог же он уйти с простреленной башкой?
– Без понятия, – пожал я плечами.
Пока Билл смотрел на меня немигающим взглядом, я растерянно крутил головой. И в самом деле, неужели та тварь умудрилась