– Я всегда права, – прошептала, – ты же знаешь, я всегда и во всем права.
На следующий же день Юля отправилась к умудренной жизнью адвокатессе, отнесла ей листочек со всеми данными о квартире на Коммунистической.
– Когда можно будет узнать результат?
– Через неделю, – ответила адвокатесса, – задаток в количестве пятидесяти процентов от договоренной суммы – вперед. И то, заметьте, это ниже низшего предела. Другие сразу все вперед берут.
– У меня с собой нет таких денег, – растерялась Юля.
– Ничего страшного, принесете завтра утром, – милостиво разрешила юристка и широко растянула по горизонтали губы.
Глава 4
Екатерина Васильевна Белова – член коллегии адвокатов с почти пятнадцатилетним стажем, опытный юрист и не менее опытная женщина любила русскую классическую литературу. Она восторгалась ею, перечитывала ее в немногие свободные часы отдыха, бережно собирала лучшие ее произведения в лучших изданиях. Ее мать – учительница-филологиня – привила ей такое серьезное и обстоятельное отношение к литературе. «Учебник жизни, – восторженно говорила мать Екатерины Васильевны, – русская классическая литература – это учебник жизни. В России, в силу многих причин – в том числе и по причине затянувшегося крепостного права, которое, несомненно, задержало развитие демократии, литература никогда не была только лишь изящной словесностью…»
Любимым Катиным параграфом в этом учебнике жизни была пьеса времен когда-то уже один раз нарождавшегося в России капитализма – «Волки и овцы». Катя считала данное произведение гениальным и совершенно недооцененным. При этом Катя с младых ногтей чувствовала, что она совсем не овца. Отнюдь.
Екатерина Васильевна подошла к нужному дому по Коммунистической улице и огляделась внимательно и подробно. А ничего местечко, да и кирпич солидный у строения. Губа не дура. Зашла в подъезд и скривила нос: дом-то ничего, да народец, его населяющий, явно не высший класс. Мусоропровод воняет, стекла выбиты, лестницу не мыли месяца два… Ну, да ничего. Нынче все меняется, и меняется – быстро. Достаточно одному новому русскому прикупить здесь квартирку – и все будет чистотой сиять и сверкать.
Екатерина Васильевна не поддерживала эти псевдоинтеллигентские, чистоплюйские, в жопку иголочкой, как сказали бы в народе, подхихикивания над новыми русскими. Да, ее покойная матушка – эдакая экзальтированная гуманитарка, считавшая, что и Катя всю жизнь должна косить под тургеневскую барышню, если бы была жива, должно быть, тоже демонстративно брезговала бы новыми хозяевами жизни. Что верно то верно, все эти страны и континенты со своими многовековыми традициями вечно ими брезговали, nouveauriche – говорят о них в чопорной Европе. Новый богатый, выскочка, дескать. В Америке же о них уважительно скажут: «Человек, который сделал себя сам». И в самом деле, за что, собственно, презирать человека, который хочет лучшей доли для себя и своих детей? Ну а то, что при переделе собственности все первоначальные капиталы наживаются неправедным путем – это уже аксиома, что называется, плата за страх. Не по хорошему-де