Некоторое время Баюр ехал молча, скрипя зубами. Потом продолжил тему, задевшую его за живое, не позволяющую так просто успокоиться:
– Аллах свидетель, я не страдаю кровожадностью, но тех родителей, которые продают своих детей для гнусных целей, самолично посадил бы на кол!
Джексенбе, слух которого резануло вопиющее непочтение к родителям, поспешил разбавить их вину царящими в ханствах порядками (вернее, беспорядками) и добавил:
– У Алимбая кособокий рассказ. Мальчиков чаще воруют. Я слышал, и у киргизов тоже. У тех, что кочуют ближе к Коканду.
Баюр подозрительно покосился на Чокана:
– Тебя, случаем, не для этих целей украли? – нелепость вопроса он, конечно же, понимал сам. Поручик давно перешагнул нежность востребованного возраста бачи, и даже его красота не стала бы наживкой для воров. Такого не уговоришь кривляться и танцевать в девчачьем наряде, подкрашивать по-женски лицо. Того и гляди зарежет хозяина. К тому же… «валихан»… Для этой роли безвестная кандидатура подходит лучше всего. А тут – русский офицер! Да. К похоти не располагает. Скорее, вызывает озноб.
Высокородный киргиз косо зыркнул на волхва, но, сразу поняв, что тот его попросту дразнит, не счёл нужным обидеться, лишь усмехнулся:
– Вариантов моей карьеры много, тебе не переплюнуть. Однако по мере их узнавания твоя зависть растёт в геометрической прогрессии. Я предупреждал: берегись, Восток – это заразно, затягивает, как опиум…
Вслед за ехидным выпадом, он склонил голову и, не скрывая удовольствия, наблюдал, как вздумавший его подковырнуть остряк, уложенный на лопатки, гадливо плюётся в сторону, в точности копируя своего тамыра.
Джексенбе насторожился, привстал в стременах. Заполошно мечущиеся птицы над кустами выглядели как-то подозрительно. Ночью они предпочитают не показываться, тем более так кучно и беспокойно. От его вскинутой руки разговор мгновенно оборвался. Растопыренные ветки были довольно густыми, тень от них могла спрятать кого угодно. Друзья уже приблизились к ним почти на расстояние выстрела. Не желая себя обнаруживать, они отъехали за каменные глыбы, скрыли лошадей, а сами, спрыгнув на землю и припав к её зелёной щетине, наблюдали, не проявится ли какого-нибудь движения в зарослях, чтобы понять, что их ожидает и опасно ли оно для них. Птицы не переставали галдеть, однако далеко не улетали от одного места. Словно выгоняли кого-то из засады или предупреждали о приближении чужих. Там, под кустами, виднелся низкий пологий валун, который почти скрывала трава, длинный, в рост человека.
И тут из-за гребня холма взметнулись три всадника с заводной лошадью.
Успевшие спрятаться путники переглянулись, поздравив друг друга с вовремя предпринятым манёвром в засаду, уберёгшим их от обнаружения незнакомцами. Похоже, всадники