Но сегодня начальник штаба получил копию документа. Дело пахло жареным. Нет, адресованный Эссексу приказ не начнётся со слов типа «если командир группы проигнорирует данное распоряжение или отдаст его в искажённом виде, арестуйте командира и обеспечьте неукоснительное выполнение». Это уже лишнее, хватит и того, что у Эссекса перед глазами копия. Сам факт раздела ответственности на двоих заставит командира поступить как приказано. Особенно когда между командиром и начальником штаба есть разногласия. А Эссекс и Рашен были, на взгляд Адмиралтейства, просто ходячей взаимной обструкцией.
– Тормозить-то будем? – поинтересовался Эссекс.
– Я же сказал – почитаем сначала! – огрызнулся Рашен, дал отбой, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Ходовая рубка, сэр! – гавкнул динамик. – Готовность к торможению пятнадцать минут.
– Ходовой рубке – ждать, – устало сказал Рашен.
– Виноват, сэр? Да, сэр! Ходовой рубке – ждать… Господин адмирал, разрешите обратиться? Нам – что, пересчитывать торможение? Или как?
– Никак, – процедил Рашен. – Ты где находишься, астронавт? Тебе приказано – ждать! И нечего тут умничать! Mudak!
– Так точно, сэр!
– Скотина… – пробормотал Рашен, непонятно к кому обращаясь. Ему стало немного стыдно. Он сам распустил людей, привив им тягу к инициативе, а теперь готов был сорвать дурное настроение на подчинённом, который ничего крамольного в общем не сказал. Но сейчас Рашен предпочёл бы, чтобы на месте этого капитана сидела в ходовой рубке его бывшая начальница психопатка Фальцфейн. Марго была профессионалом старой школы и умела ничему не удивляться. Манеру задумываться над смыслом несуразных приказов тогда просто выбивали из слишком независимых курсантов. Руками сокурсников. И если в мужском училище только били, то в женском могли от избытка фантазии устроить и что-нибудь похлеще.
Цель преследовалась по военным меркам благая: научить подчиняться не рассуждая. Поставить в строй и зафиксировать на месте. Но курсанту Успенскому, которого и так шпыняли за то, что русский, размеры мордобоя показались завышенными. Он вообще это не одобрял, потому что умел добиваться своего убеждением. Став офицером и завоевав авторитет, он много сил потратил на то, чтобы порядки в училищах стали либеральнее. А теперь иногда жалел об этом. Прослужив на флоте больше четверти века и оказавшись во главе ударных сил, он уже почти не использовал былое знание психологии, нажитое потом и кровью. Лейтенанту Успенскому, чтобы воевать и выживать, требовались подчинённые-друзья. Адмиралу Рашену для того же понадобились винты и гайки.
Сам-то он почти не изменился за эти годы. Поменялся характер задач.
– Здесь Боровский, сэр. У нас проблема?
– Ждать, – в который раз сказал Рашен. На этот раз – благодарно.
– Понял? – спросил в ходовой рубке Боровский