Хорошо, что надела кроссовки. А ещё, что прилавки тут из камня, потому что я бы что-нибудь покруче плетёных ваз на бегу сшибла. И ожерелий. А ещё – блюда с пряностями.
В конце концов я запутываюсь в какой-то шкуре, жутко пушистой и вонючей. Чуть не плачу от ужаса. Всё. Всё! Я здесь застряла! Господи-боже, это была плохая идея! Зачем я только решилась на приключения, сидела бы дома, в привычной серой Москве! А здесь меня обокрали, а сейчас наверняка ещё и в рабство продадут, потому что денег у меня нет, а чей-то товар я точно испортила. Вот хотя бы эту шкуру.
Что делать? Что делать?!
Спокойно, Лена, ты справишься. Ты всегда справляешься. Выплюнь мех и соберись.
Так что, когда меня вытаскивают из шкуры – как Клеопатру из ковра – я изо всех сил улыбаюсь и ловлю мужские взгляды. На женщин моё очарование не действует, но ничего, мужчин здесь больше. Наверняка они же в этом мире у власти. Сейчас попрошу найти вора, вернуть мне подвеску – и всё будет хорошо.
Точно – отличный план.
И вот я набираю в грудь побольше воздуха… Но ничего не успеваю сказать, потому что все вокруг – сначала торговцы и покупатели, потом вообще вся площадь – утыкаются лбами в каменные плиты пола. Тишина наступает такая, что слышен плеск воды в фонтане у меня за спиной.
Нет, это уже не смешно!
– Послушайте, – начинаю я, чувствуя себя не просто в чужой тарелке, а… в чужом мире у всех на виду.
Тишина. Может, и слушают, но почему-то с земли. Страх так в воздухе и витает. Да что с ними не так?
Или со мной?
Вдохнув поглубже – помогает успокоиться – я оборачиваюсь к фонтану. Решительно снимаю рюкзак, потом наклоняюсь и ловлю струи воды. Сейчас надо напиться, умыться, затем посмотреть на своё отражение в воде. Его хорошо видно – и всё с ним так.
Тогда в чём дело?
Ничего, сейчас выясним.
Я ещё плескаю на лицо – для храбрости. И уже оборачиваюсь, собираясь подойти к ближайшему торговцу – тому, в чьей шкуре я застряла. Но тут вдруг краем глаза замечаю позолоченное лицо статуи. Сейчас, против солнца мне удаётся его разглядеть.
И это моё лицо.
Да быть не может!
Забыв про всё на свете, я лезу в рюкзак, с трудом, но нахожу косметичку и смотрю на себя в зеркало. Потом – на статую.
Нет. Ну нет! Не может этого быть!
Выходит, может. У статуи действительно моё лицо.
Полюбовавшись на него, а ещё на обнажённую левую грудь, которая скульптору особенно удалась, я решительно поворачиваюсь к тому торговцу, с которым всё равно собиралась заговорить. Становлюсь на колени рядом и выдавливаю:
– Простите…
Тишина. Он даже головы не поднял.
Я сглатываю и представляю, как кричу, стоя посреди этой площади, а они вот так лежат и молчат. Ужас.
Ну нет, ничего подобного не будет. Когда я говорю – меня слышат!
– Это кто? – рявкаю я и сама удивляюсь, откуда у