– Дай-ка свою третью ногу, Лёха, – попросил товарища.
Барсук отдал. Осторожно ступая по податливой почве, прощупывая путь сделанным из прочной ветки лёхиным посохом, Хлыщ начал обходить «Северное сияние». Ноги погрузились в грязное месиво по щиколотку, по икры, однако дно пока было более-менее твердым. Слева средних размеров трансформатором урчала аномалия, справа – будь они неладны – заросли камыша, за которыми могло таиться что угодно. Передохнув секунд десять, обернулся. Барсук стоял, водя из стороны в сторону стволом автомата. Хорошо, прикроет, если что, да и кондуктор известит об опасности. Снова шаг, другой. Нет, всё нормально, дно прочное, не засосёт. Двоих, скорее всего тоже. Практически обойдя аномалию, Хлыщ так же осторожно вернулся обратно.
«Старшой, – позвал кондуктора, – иди, я тебя перенесу».
Тишина.
«Старшой, ты где?»
«Здесь. Перенесёшь?»
«Да. Болото – не для тебя, я знаю. Но нам надо идти дальше».
Короткая пауза.
«Я иду. Предупреди второго».
– Лёха, – Хлыщ посмотрел Барсуку в глаза, – сейчас ты увидишь живого кондуктора, как меня. Одно дело, когда он незаметно идет за нами, другое – идти прямо за ним. Вернее – за ним на моих плечах. И поддерживать, если что. Обоих.
Барсук хмыкнул. Даже для него это было экстримом – отстреливать мутантов, это не под задницу их толкать. Но деваться было некуда.
– Ладно, – согласился Лёха, – что делать, вызывай своего нового другана.
– Уже вызвал. Прошу любить и жаловать.
Кондуктор вперевалочку вышел из-за поворота и остановился в паре метров от сталкеров. Господи, как же от него воняет! Похлеще, чем от шведского сюрстрёмминга, геройски отведанного Хлыщом однажды в Гётеборге. Переборов брезгливость, и стараясь не думать о том, чем, вернее – кем лакомился кукловод ночью, Хлыщ отдал Лёхе свой рюкзак, накинул капюшон, повернулся к спутникам спиной и слегка присел.
«Садись, старшой».
Цепкие руки обхватили шею Хлыща, и кондуктор довольно резво вспрыгнул ему на спину. Почему-то вспомнился эпизод из какой-то то ли сказки, то ли повести, но из какой – думать времени не было. Опершись на посох, и пересиливая рвотный рефлекс, сталкер медленно двинулся по проторённому маршруту. Лишённый дополнительной опоры и загруженный за двоих Барсук пыхтел позади. Шаг, другой – пассажир за спиной молчал и даже не шевелился, только медленно, гораздо медленнее, чем у людей, билось чужое сердце. Когда ступили обратно на дорожку, Хлыщ шумно выдохнул. Медленно присел. Лёха сзади помог кондуктору слезть. Вежливый!
«Можем идти, – на лице кукловода, как и раньше, не было никаких эмоций, – Я обездвижу их. Сразу, как почувствую. Главарь будет думать, что он в порядке. Но он тоже кукла».
Оставшиеся