Чернила, тайны и отец моей соседки. Аля Кьют

выглядят иначе, – добавила я.

      Рука Олега поднялась, и он, едва касаясь, провел костяшками по моей шее до плеча, обвел пальцем покрасневшее место на коже.

      – И ты, – проговорил он, склонившись ко мне и почти касаясь губами уха.

      – Что? -не поняла я.

      – Ты тоже выглядишь иначе. Глаза блестят, а не рвутся из орбит от ужаса. Мне нравится такая метаморфоза.

      Я рвано выдохнула, пытаясь замаскировать стон смехом.

      – Мне тоже нравится, – согласилась я с мастером. – Все нравится.

      Наши глаза встретились в отражении.

      Олег моргнул и сделал шаг назад. Волшебство разбилось вдребезги.

      Господи! Неужели я всерьез рассчитывала, что он продолжит? Все эти знаки – лишь работа хорошего художника. Я искала именно такого, а теперь вместо радости имею наглость жалеть, что он не пытается назначить свидание в конце сеанса.

      Все эти мысли были резонны и логичны, но вопреки здравому смыслу они причиняли боль

      А что, если у меня на роду написано – страдать без мужского внимания. Примерно так же рассудительно я приняла и наш разрыв с Антоном. Но больно было, без оглядки на рациональность. Чувства и разум редко согласны друг с другом.

      – Нужно обработать и сделать повязку, – сообщил Олег деловым тоном.

      Я вернулась из своих терзаний. Вернее, я послушалась Олега и отправилась обратно на кушетку. Терзания потащились за мной. Все получилось ровно так, как я и ожидала. Едва Олег закончил работать, мне стало больно. Я понятия не имела, куда девать эту дурацкую драму.

      Сев обратно на кушетку, я развела ноги, чтобы Олегу было удобнее обработать мне место тату. Поза была слишком интимной. Слишком удачной и желанной. Я то и дело облизывала губы, пока он наносил раствор и заклеивал пленкой. Хотелось впитать тепло его пальцев, чтобы оно осталось на моей коже, как тату.

      Олег тешил мое вожделение, не спеша закончить. Он разглаживал пленку снова и снова, хотя она давно идеально закрыла рисунок. В завершении он заклеил мне грудь одноразовой пеленкой. А потом случилось невероятное. Его пальцы заскользили чуть ниже, обвели окружность груди, скользнули к соску. Вторая рука Олега прошлась по моей спине, гладя вдоль позвоночника. Я выпрямилась и выставила грудь вперед. Он принял это приглашение и обвел большим пальцем сосок.

      Я простонала и запрокинула голову.

      – Проклятье, – выругался Олег.

      Боль снова обожгла, подсказывая, что сейчас все кончится. Но вместо того, чтобы отойти от меня, Олег покрутил сосок между пальцами. Он коснулся своим лбом моего и прошептал:

      – Пожалуйста, прекрати это, Маш.

      – Я ничего не делаю, – оправдалась я, как маленькая.