Спасительный берег приближался отвратительно медленно. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда мы вошли в одну из проток между островами. Я сложил парус, оставив развернутыми лишь пару секций. Скорость упала до минимума, но мы всё же продвигались – до тех пор, покуда сумерки не сгустились настолько, что я перестал различать берега. Пришлось бросить якорь. Бортовых огней, естественно, мы не зажигали: опасно, но что поделать – обнаружить себя куда опаснее… Настала пора выяснить, что там с моим компаньоном.
Раненого спустили в кубрик. Татти и Олури хлопотали возле лежанки; оттуда время от времени доносились жалобные стоны. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: дела у Папы Ориджабы идут неважно.
Правую половину его лица скрывал здоровенный комок окровавленных тряпок. В спёртом воздухе смешивались запахи сгоревшего светильного масла, крови и дёгтя: Олури развела в воде дегтярную мазь – единственный антисептик, который был под рукой. Что ж – лучше, чем ничего. Я осторожно убрал с лица Папы тампон и присвистнул. На месте глаза зияла жуткого вида дыра, сочащаяся кровью и слизью. В скудном свете масляной коптилки она смотрелась особенно устрашающе.
– Боюсь, глаза ты лишился, компаньон. Радуйся, могло быть и хуже.
Ответом мне был долгий стон и неразборчивое проклятье.
– Промывайте рану почаще, – сказал я девочкам. – И повязку меняйте. Кстати, чем это его?
Татти кивнула на столешницу. Там валялся короткий и толстый железный прут, изогнутый в форме латинской «S». Оба конца были тщательно заострены. Интересно… Я слышал о таких штуках. Метательный крюк – экзотика, инструмент и оружие полумифического клана наёмных убийц… И один из этих парней – на службе у Бледного. Плохая новость. Если хотя бы десятая часть того, что плетут о них, не выдумка – надо держать ухо востро. Я вспомнил холодный взгляд метателя. С такого, пожалуй, станется выследить нас в ночи, забраться на борт и перерезать всех сонными.
– Значит, так, компаньоны. Вахту будем нести по двое. Оружие всё время держать под рукой. Ну и: не спать, огня не зажигать, рот держать на замке – это, надеюсь, понятно? Роффл, Татти – вы первые. Потом…
– Э, бледнокожий, ты чего это тут раскомандовался? – хрипло осведомился сидящий на корточках Роффл.
– А что, есть возражения?
– Допустим, есть!
Я шагнул к нему. Юный фрог неторопливо выпрямился; под пятнистой кожей заиграли мускулы. Ладонь его, словно невзначай, легла на рукоять ножа.
– Хорошо, принимается. Теперь ты главный. Давай, командуй, – я не спускал с него взгляда. – Ну? Что молчишь?
– А не пошел бы ты…
– Прекратите, вы оба! – вдруг рявкнула Олури. – Нашли время! И ты, Роф, не лезь