Так много людей. Все хлопали в ладоши, широко улыбались и усмехались ей.
Эванджелина водила дружбу со многими посетителями лавки диковинок ее отца, и каждый из них, казалось, пришел сюда, чтобы приветствовать ее возвращение. Это было трогательно и согревало ей душу, но в то же время ощущалось несколько странным, что здесь собралось столь много людей.
– Привет, милочка! – окликнула ее мисс Мэллори, которая коллекционировала карты вымышленных мест. – Мне столько всего нужно тебе рассказать о моем внуке.
– Не терпится послушать, – ответила Эванджелина, прежде чем ей пожал руку джентльмен, что всегда заказывал малоизвестные иностранные кулинарные книги.
– Я так горжусь тобой! – воскликнула леди Вейн, предпочитавшая покупать горшочки с исчезающими чернилами.
После стольких недель нескончаемой пустоты Эванджелина была окружена объятиями и зацелована в обе щеки. Но сердце ее все же рухнуло вниз, когда ей не удалось отыскать среди толпы Люка.
Ее сводная сестра стояла поодаль от остальных, и Люка с ней тоже не было. Но облегчение, которое Эванджелина надеялась почувствовать, не обнаружив их вместе, отчего-то не наступило. Неужели он не знал, что все здесь соберутся? Или нашлась иная причина, по которой Люк решил не приходить?
Выражение лица Марисоль трудно было счесть. Она едва ли держалась на ногах и пыталась отогнать муху, чтобы та не села на сияющий розовый сахарный торт в ее руках. Но как только Марисоль увидела Эванджелину, она постепенно расплылась в улыбке столь же ослепительной, как и этот прекрасный торт.
Агнес не одобряла любовь своей дочери к выпечке: она желала для Марисоль великих свершений и говорила, что кулинария – слишком примитивное увлечение, – потому Эванджелина и задалась вопросом, как мачеха позволила ей приготовить к сегодняшнему дню угощение. Четыре розовых пышных бисквитных яруса, прослоенные сахарным кремом, с бантом из сладкой глазури и огромной табличкой из песочного теста с надписью «С возвращением, сестра!».
Чувство вины, вязкое и тяжелое, смешалось с беспокойством. Эванджелина никак не ожидала подобного жеста от своей сводной сестры и уже точно не заслуживала его.
– О, вот и моя драгоценная, прекрасная девочка! – Агнес подошла и обняла Эванджелину. – Мы так ужасно волновались. Какое облегчение мы испытали, узнав, что есть кто-то, способный излечить тебя. – Агнес крепче сжала Эванджелину в своих объятиях и прошептала: – Столько женихов интересовались тобой. Теперь, когда ты вернулась, я организую прием для самых богатых из них.
Эванджелина пребывала в замешательстве, она не знала, на что реагировать в первую очередь: то ли на слова, что сейчас сказала Агнес, то ли на новейшую версию мачехи, которой не чуждо