– Не покупает, – чуть шутовски развел руками Евтеев. – Оне нашим товаром брезгуют…
Тон у него был, вопреки ожиданиям, ничуть не подхалимский, не подчиненный. Смолин неотрывно смотрел на них на всех – и помаленьку начал находить определенное сходство меж Евтеевым и Щуплым: несомненная похожесть лиц, даже голосов, нечто неуловимое в манере держаться, осанке… Он, конечно, мог и ошибаться, но сходство очень уж явно просматривалось. Родственнички, блин…
Щуплый вынул руки из карманов – пальцы украшены целой коллекцией наколок-перстней, и, надо сказать, серьезных, легко расшифрованных тем, кто понимает. Никак не первоходок, видно, что не одну дюжину коц истрепал…
Тихий щелчок – и из кулака Щуплого выскочило блестящее лезвие ножа, больше напоминавшего шило. Ни к чему мирному такая вот зоновская самоделка изначально не предназначена, смастрячена для одной-единственной задачи: воткнуться в организм на приличную глубину с самыми печальными для организма последствиями.
Щуплый впервые улыбнулся – скупо, бегло:
– Ну что, дядя, понял расклад? Вынимай денежку и аккуратно клади на столик. А потом можешь валить на все четыре стороны. Зуб даю, не тронем…
Страха Смолин не испытывал – одну только злость и на этих провинциальных разбойничков, и на себя. На себя не было особых оснований злиться, ловушка, надо сказать подстроена качественно, весьма даже изящно и талантливо… но все равно, он ругал себя последними словами, так было чуточку легче.
– Ну что ты вылупился? – не сердито, не издеваясь, скорее даже с некой печалью поинтересовался Щуплый. – Ты же вроде бы не дурак, а? Вот и прикидывай расклад в темпе вальса. Куда ты отсюда, на хрен, денешься? Хорошая была идейка, конечно, – кинуть тачку возле мусоров, но получилось тебе же хуже…
Машину Смолин оставил в центре Предивинска, у длинного одноэтажного здания купеческой постройки, где помещались милицейский райотдел, прокуратура и почему-то райсобес. Выходит, все же был хвост? Он присмотрелся. Пожалуй что, память и зоркий глаз не подводят: именно этот оголец, сопляк драный ехал с ними в автобусе. Ну да, он еще в ответ на какое-то замечание въедливой старушонки обложил ее так затейливо, что даже для нынешних времен было чересчур…
– Ты не переживай, – Щуплый поигрывал ножиком-шилом с плоской коричневой рукояткой. – Если б ты сюда на тачке приехал, ничего б для тебя не изменилось… А девочка, она тебе кто? Неужто дочурку поволок в такую даль?
– Хрен там дочурка, – прокуренным фальцетом сообщил мальчишка. – На дочурок так не смотрят, он ее, точно, тянет…
– Тем лучше, – расцвел в улыбке Щуплый. – Тебе, дядя, не за себя одного беспокоиться надо, а за двоих сразу, усек? Ну, ты долго будешь мое терпение испытывать? Лавэ на стол, и вали отсюда…
– Ага, – сказал Смолин, – а ты мне – перушко в спину?
– Окстись, блаженный, бог с тобой, – ухмыльнулся Щуплый. – На кой мне ляд тебя мочить? Ты ж все равно ни единой