Кладу Селену на диван, подхожу к окну, распахиваю ставни. Мне хочется видеть больше, заглянуть глубже в синеву. Сажусь на подоконник, перевесив ноги наружу. Чувствую внутри себя приступ боли. Закрыв глаза, машинально скорчившись, наклоняюсь вперед и срываюсь вниз. Земля встречает мое тело неожиданно скоро, менее чем через секунду. Боль в ноге, спине, голове.
«Скорая», люди. Мне все равно.
Машка стоит рядом с моей каталкой. Она, как и все, думает, что я хотела покончить с собой. Я и сама теперь так думаю. Маша плачет, ругается, говорит: дура, мой дом построен ступеньками, и ты спрыгнула всего на один этаж вниз, а не на десять!..
Игорь Янов. Хрупкость
После кофе он предложил прогуляться – проводить Еву домой. Она согласилась, и новоявленная пара – высокая женщина, на которую оборачиваются мужчины, и мрачноватый человек в темном костюме – вышли на улицу.
Запах осени навевал воспоминания из прошлой жизни. Пропитавшись еще едва различимым запахом тлена опадающих листьев, врывался в легкие и кровь, чтобы отравить…
Она молчала. Будь это настоящим свиданием, Игорь уже смылся бы. В этой женщине пульсировало нечто тревожное, словно она все время ждала беды, а тот, кто шел с ней рядом, имел очень малое значение – так, прилипшая к подошве шелушка от семечки. И разговор не складывался. Осторожные вопросы она умело игнорировала, сама ни о чем не спрашивала. Болтала о какой-то чуши – погода, магазины, фитнес, подруга Маша.
Однако так просто расстаться с ней Игорь не мог. Ева олицетворяла шанс на спасение брата.
– Зайдете ко мне? – спросила она, когда они подошли к голубому двухэтажному дому, выстроенному еще сталинскими прорабами и рабами. – Я в Гродин недавно приехала, Маша сняла для меня квартиру в этом старом доме. И я люблю бульвар. А вы?
Мысль о бульваре вывела к Шарику – с ним же надо погулять! Тут Янов вздохнул с облегчением: обретаясь в доме Шишова, афган в гульках не нуждался, располагая возможностью в любой момент выскочить по делам во двор. Хозяин дома любил собак, а красавцу Шарику позволял все и даже больше.
– Обожаю бульвар, – ответил Янов. – И умираю, как хочу к вам в гости.
У Евы нашелся хороший дагестанский коньяк, шоколад и виноград. Янов расположился в кресле, она села напротив.
– Вы обещали почистить мой апельсин.
Он попросил нож, стал срезать с плода целлюлитную оранжевую кожу. Очистил от белой прослойки, разделил апельсин на дольки. Все это время она молча курила и наблюдала за ним с рассеянным видом.
– Любите апельсины? – спросил он, протягивая ей дольку.
– Да, очень, – она сразу же отправила дар за щеку. – Когда попаду в рай, буду только апельсинами питаться.
– Апельсиновый рай? Интересно.
– Не верите, что в раю много