Перрин наблюдал, как к лошадям идут остальные, – так рассматривают инструменты перед началом сложной работы. Он опасался, что Масима превратит предстоящую поездку в ту еще работку, а у его инструментов отыщется немало щербин или других изъянов.
Подле него остановились Сеонид и Масури, прикрывшие лица капюшонами. К слабому аромату их духов примешивался острый как бритва запах – запах сдерживаемого страха. Будь у Масимы возможность, он убил бы их на месте. А охранники и сейчас могли убить, опознай они Айз Седай. Наверняка среди них найдутся такие, кто встречал Айз Седай. Масури была выше почти на ладонь, но Перрин без труда мог глядеть поверх их голов. Сестры, невзирая на присутствие Илайаса, обменялись взглядами из-под капюшонов; потом Сеонид тихо заговорила:
– Теперь ты понимаешь, почему его нужно убить? Этот человек… бешеный.
М-да, Зеленая сестра редко говорит обиняками. К счастью, рядом нет никого из масимовских охранников.
– Для таких слов могли бы выбрать местечко получше, – заметил Перрин. Нового спора ему не хотелось – ни сейчас, ни потом, особенно сейчас. И похоже, спора не будет.
Позади Айз Седай появились Эдарра и Карелле, уже намотав на головы темные шали. Свисавшие на грудь и спину концы шалей вряд ли защищали от холода, но Хранительниц Мудрости куда больше волновал снег – само его существование. Их загорелые лица, точно вырезанные из темного дерева, не отражали никаких мыслей, однако запах напоминал стальной шип. И, как этот шип, тверд был взгляд голубых глаз Эдарры, обычно столь спокойных, что это казалось даже странным для такого молодого лица. Разумеется, за ее хладнокровием пряталась сталь. Острая сталь.
– Здесь не место для разговоров, – мягким тоном сказала Карелле, обращаясь к Айз Седай, и убрала под шаль выбившуюся ярко-рыжую прядку. Ростом не уступавшая многим мужчинам, она всегда была мягкой. Для Хранительницы Мудрости, разумеется. Это означало, что она сначала предупредит, а уж потом откусит тебе нос. – Идите к лошадям.
И, коротко присев в реверансе, обе невысокие женщины поспешно забрались в седла, словно бы и не были Айз Седай. Для Хранительниц Мудрости они таковыми и не были. Перрин подумал, что никогда не привыкнет к этому. Даже если, как кажется, для Масури и Сеонид подобное в порядке вещей.
Вздохнув, Перрин запрыгнул в седло Трудяги; Хранительницы Мудрости уже последовали примеру своих учениц – Айз Седай. Застоявшийся жеребец заплясал, но Перрин приструнил его, сжав бока коленями и крепко взявшись за поводья. Айилки сидели в седлах по-прежнему неумело, хотя уже несколько недель ехали верхом; их тяжелые юбки задрались выше колен, открыв простые шерстяные чулки. Они были совершенно согласны с мнением Айз Седай в отношении