– С каких это пор книжники и фарисеи играют в покер? – вставил Майкл Шнейдерман.
– А что тут такого? Ничто человеческое нам не чуждо. В покер даже в Белом доме играют. Куда уж респектабельнее. Гардинг играл, а во времена Нового курса – Рузвельт, Моргентау и другие тоже.
– Рассуждаешь, как чикагский мальчишка из трущоб Уэст-Сайда, – заметил Билл.
– Это точно. Учился в школе Шопена. Она на пересечении Райс-стрит и Уэст-стрит.
– Убери свои деньги, – сказал Кантебиле. – За выпивкой дела не делают. Потом отдашь.
– Почему не сейчас, раз я вспомнил? Прошлой ночью просыпаюсь весь в поту. Господи Иисусе, думаю, я же забыл отдать Ринальдо деньги. Хотел мозги себя вышибить…
– Ладно, ладно, давай! – выкрикнул Кантебиле, выхватывая пачку у меня из рук, и сунул ее во внутренний карман не глядя, не пересчитывая.
Глаза его метали молнии. Я не мог взять в толк почему. Зато я знал, что Майк Шнейдерман может написать о тебе в газете. А если твое имя появилось в печати, считай, что ты жил не напрасно. Ты не просто двуногое существо, каких полным-полно на Кларк-стрит, тех, кто пачкает светлую вечность низменными помыслами и поступками.
– Что теперь поделываешь, Чарли? – спросил Майк Шнейдерман. – Еще одну пьесу ваяешь? Или кино? Знаешь, – обратился он к Биллу, – Чарли у нас настоящая знаменитость. Его вещица на Бродвее много шума наделала. А вообще-то он кучу всякого написал.
– Да, был у меня на Бродвее звездный час. Такое вряд ли повторится. Так что лучше не пытаться.
– Да, кстати… От кого-то я слышал, что собираешься издавать какой-то высоколобый журнал. Когда первый номер выходит? Могу рецензушку тиснуть.
– Нам пора двигать, – прервал нас Кантебиле.
– Я позвоню, когда у меня что-нибудь будет. А что до рецензушки, спасибо. Поддержка никогда не мешает, – ответил я, многозначительно глядя на Кантебиле. Тот пошел к выходу, я – за ним.
– Ты что, совсем охренел? – набросился он на меня в лифте.
– Что я такого сделал?
– Сказал, что хотел вышибить себе мозги, – вот что. Разве тебе, недоумку, не известно, что шурин Майка два месяца назад вышиб себе мозги?
– Не может быть!
– Это во всех газетах было! Он поддельные боны в качестве обеспечения выдал.
– А, это… Тот самый Голдхаммер, который собственные облигации печатал. Фальшивомонетчик…
– И не притворяйся, что не знал. Ты специально это сказал, чтоб навредить мне, расстроить мой план.
– Не знал, ей-богу, не знал! Вышибить себе мозги – это же обычное выражение…
– Только не в данном случае! – яростно твердил он. – Все ты прекрасно знал. И что его шурин застрелился – тоже знал.
– Я просто не связал два события. По Фрейду, абсолютно ненамеренно.
– Ты всегда притворяешься, будто не знаешь, что делаешь! Еще скажешь, что не знаешь этого длинноносого парня?
– Билла?
– Да, Билла! Это Билл