– Нужно, – священник кашлянул, растрепал волосы. – Вооружитесь, проследите, куда ушла тварь.
– Мы пойдем его искать? – на лице старосты отразился ужас.
– Конечно, пойдем! – завизжала мать. – Оно украло мою девочку, мою любимицу! Вырвало прямо из моих рук!
Староста кивал, словно соглашаясь, но взглядом спрашивая у священника: «Может, ну его?»
– Уйми скорбь, Госень. Послушай меня, – священник подошел к стенающей матери. – Послушай, что я скажу. Смирись, но дочь твоя погибла.
Назгал взглянул на пленницу, вновь кивнул. Взгляд девушки был прикован ко всей этой сцене. Она окаменела, горгульей сгорбившись на деревянной балке. Ни живая, ни мертвая, обреченная тем выбором, что не делала.
– Тело ее похищено, но дух еще можно спасти, – продолжал священник. – Мы обязаны отыскать чудовище и уничтожить.
– А моя дочь?!
– Лучшее, что мы можем для нее сделать, это освободить от страшного плена.
Собравшиеся в храме мужи закивали. Каждый из них понимал, что нужно делать. Практика борьбы с немертвыми отработана. Под каждым перекрестком похоронен с десяток нетленных чудовищ. Лишь умелые действия крестьян не позволяли чудовищам выбраться из-под земли.
Отыскать, отрезать голову и вырвать сердце, закопать, забросав священными травами. И навсегда забыть об этом происшествии. Не вспоминать, чтобы не призывать чудовище.
Назгал нагнулся и плюнул. Капля слюны упала вниз, отметив в толпе человека. Никто не заметил, не поднял оплеванного на смех. Не до того.
– Стоило бы помочиться, – признался Назгал, – да не хочется.
– Она меня сама отдала, – прошептала девушка.
– Кто?
– Мать. Отдала. А теперь говорит другое.
– А. Бывает.
Он пожал плечами. Неужели она настолько глупа, что не понимает очевидного. Назгал вспомнил, как его забирали из родной деревни. Как цепочки событий привела его в эту часовню, где он теперь сидит и плюет на толпу внизу.
Когда в Имирт пришла армия под начальством всадника, Назгал не удивился, что его отдали по требованию воинов. Разве могло случиться иначе. Но девица сейчас глуха, не услышит слов.
Назгал ей сказал, что разве случилось что-то плохое? Неужели произошедшее так страшно.
– Ты требовал мяса, – припомнила она.
Назгал кивнул. В тот момент он действительно хотел жрать. А теперь? Он взглянул на тощую девицу. Серая рубаха в прорехах едва скрывает кости. Кожа воспалена, шелушится. Волосы засалены и легко выдергиваются. Мяса мало. Хотя, если выбирать не из чего…
Спешить не стоит. Никуда она от него не денется.
– Мяса, – согласился Назгал. – Так не жрать. Я хоть и чудище, но всего лишь человек.
– Что с того. Мы обречены.
– Оставь. Если так рассуждать, я бы давно погиб.
Она перевела взгляд на