У миссис Марч участился пульс из-за предательского возбуждения и настороженности, которые она всегда чувствовала прямо перед тем, как приходилось взаимодействовать с другими людьми. Она встала в очередь, улыбаясь незнакомым людям вокруг, и сняла лайковые перчатки – рождественский подарок от Джорджа, который она получила два года назад. Они были очень необычного для перчаток цвета – мятно-зеленого и бросались в глаза. Она сама никогда не выбрала бы этот цвет, не осмелилась бы, посчитав, что не сможет их носить. Но ее приводила в возбуждение мысль о том, что незнакомые люди, видя эти перчатки у нее на руках, предполагают, что она – беззаботная, уверенная в себе женщина, способная сама выбрать для себя такой цвет.
Джордж купил эти перчатки в «Блумингдейлс», и это до сих пор не переставало ее удивлять. Она представляла Джорджа у прилавка с перчатками, когда тот добродушно подшучивает над обслуживающими его продавщицами, они ему льстят, а он совершенно не смущается оттого, что делает покупки в женском отделе. Один раз она сама попыталась купить нижнее белье в «Блумингдейлс». Тот летний день был невероятно жарким, блузка прилипала к спине, а сандалии к тротуару. Казалось, что вспотели даже дороги!
В середине рабочего дня «Блумингдейлс» в основном посещали обеспеченные домохозяйки. Эти женщины приближались к вешалкам с одеждой вяло и неторопливо, слегка хмурились, на пастельно-розовых губах появлялись недовольные улыбки – словно на самом деле они не хотели никуда идти, не хотели находиться здесь, но… Ох, этого просто не избежать, ничего не поделаешь, ну что ж, придется что-то померить, может, и купить несколько вещиц. Они создавали особую ауру, которая пугала миссис Марч гораздо больше, чем та, что проникала в универмаг по вечерам, когда работающие женщины бросались к стойкам и вешалкам, делая это совсем непривлекательно и, казалось, забыв о чувстве собственного достоинства. Они быстро перебирали висевшую на вешалках одежду, и им было плевать, если какие-то вещи падали на пол. Они не удосуживались их поднять.
В то утро в «Блумингдейлс» миссис Марч проводили в большую примерочную, оформленную в розовых тонах. В углу стояла массивная обтянутая бархатом кушетка, рядом с ней – внутренний телефон, по которому можно было вызвать продавщиц. Миссис Марч представила, как они хихикают и перешептываются прямо за дверью. Все в этой примерочной, включая ковер, было сочного розового цвета и напоминало липкую жвачку, которую надувает пузырем пятнадцатилетняя девчонка. Бюстгальтер, который для миссис Марч выбрали продавщицы, вызывающе покачивался на обтянутой шелком вешалке, висевшей на двери примерочной. Он был мягким, легким, и от него приятно пахло, как от взбитых сливок. Она прижала кружевную вещь к лицу и понюхала, потом робко коснулась блузки, но не смогла заставить себя раздеться и примерить этот изящный бюстгальтер.
В конце концов она купила белье в небольшом магазинчике в деловой части города; его владелицей оказалась прихрамывающая женщина с многочисленными родинками, которая правильно определила размер бюстгальтера миссис Марч, только один раз взглянув на нее в одежде. Миссис Марч очень понравилось обслуживание – как хозяйка магазина обхаживала ее, делала комплименты ее фигуре, а что еще лучше, ругала фигуры других клиенток, периодически разочарованно восклицая «Ой-вей!» [2]. Женщины в этом магазинчике смотрели на дорогую одежду миссис Марч с буквально ощутимым желанием. Больше в «Блумингдейлс» она не возвращалась никогда.
Теперь, стоя в очереди в кондитерской, она посмотрела на перчатки, которые держала в руках, потом на свои ногти и огорчилась из-за того, что они такие сухие и потрескавшиеся. Она снова надела лайковые перчатки, потом подняла голову и обнаружила, что кто-то влез в очередь прямо перед ней. Она подумала, что женщина просто ошиблась, попыталась определить, не здоровается ли она с кем-то, уже стоящим в очереди, но нет, женщина молча стояла перед ней в очереди. Миссис Марч с беспокойством стала прикидывать, обратиться ли ей к женщине или нет. Влезать невежливо, если женщина на самом деле собиралась это сделать, но что, если она ошиблась? Поэтому миссис Марч ничего не сказала и вместо этого принялась жевать щеку изнутри (это была привычка, унаследованная от матери, от которой миссис Марч никак не могла отделаться) и жевала, пока женщина не расплатилась и не ушла и не подошла очередь миссис Марч.
Она улыбнулась стоявшей за прилавком Патриции – краснощекой женщине с большой копной волос, – которая заведовала кондитерской. Ей нравилась Патриция, ее она считала женщиной совершенно определенного типа – такими в романах бывают хозяйки гостиниц: полные, любящие крепкое словцо, но при этом добрые. Таких героинь можно встретить в романах у Диккенса – защищающих ораву бедных сирот.
– А, вот и самая элегантная женщина в зале! – воскликнула Патриция, когда миссис Марч оказалась напротив нее. Миссис Марч широко улыбнулась и повернулась, чтобы посмотреть, слышал ли кто-нибудь еще эти слова. – Как обычно, дорогая?
– Да, черный оливковый хлеб и… ну да, – кивнула она. – На этот раз