Дом, который выбрала для себя Жанна, стоял рядом с сельской церковью, а у церкви был врыт в землю высокий крест. К нему и подвели норовистого коня Девы. И только конь оказался у креста, как неожиданно затих.
Жанна усмехнулась:
– Вот это дело!
Она прыгнула в седло и, прихватив узду, обернулась к нескольким священникам, стоявшим на пороге церкви:
– Святые отцы! Устройте шествие и помолитесь за наши души! – Дева пришпорила коня и, взмахнув топором в направлении дороги, крикнула своим приближенным: – Вперед!
И за воинственной Девой, составляя ее неизменную свиту, поскакали Жан д’Олон, братья Жак и Пьер д’Арки и паж де Кут, держа в руке свернутое белое знамя. Войско Жанны, которое возглавлял маршал де Буссак, чуть раньше уже двинулось в сторону Раморантена. Ги и Андре де Лавалям было очень обидно, что в этот день они не смогут составить Даме Жанне компанию. А как бы хотелось! В лагерь французской армии они отправлялись утром следующего дня с герцогом Алансонским, Орлеанским Бастардом и де Гокуром.
Но зато в день отъезда Жанны из Селль-ан-Берри бретонец Ги де Лаваль напишет любимой бабушке письмо о встрече с Девой, где будут такие строки: «Видеть и слышать ее – в этом есть что-то божественное!»[2]
Одиннадцатого июня семитысячная армия под предводительством герцога Алансонского вышла из Орлеана и направилась к Жаржо, опустошая предместья. Граф Суффолк вывел свои полки из города и дал сражение. Французы бились храбро и в конце концов оттеснили англичан обратно в крепость. Ночью капитаны решили основательно посовещаться, но Жанна помешала им.
– Хватит говорить о том, как победить англичан, – сказала она в разгар заседания. – Надо просто пойти и разбить их!
– Легко сказать – взять и разбить, – откликнулся Алансон. – Жаржо – добрая крепость.
– Это не Турель, – осторожно заметил Орлеанский Бастард.
– Для всего нужен свой час, – не желая слушать капитанов, продолжала Жанна. – Решающий час наступает, когда это угодно Богу. И мне ведом этот час. Мы будем действовать – и Господь нам поможет! – Она взглянула на Алансона. – Утром, едва рассветет, командуйте на штурм, милый герцог!
Если так говорила Жанна, значит, она имела на то веские причины. А кто мог поспорить с Господом Богом? Никто.
И все началось заново – артиллерия бомбила крепость, крепость отвечала тем же, солдаты забрасывали фашинами рвы и погибали под градом английских стрел, капитаны ревели, как дикие звери, отдавая распоряжения.
Тут и случилось то, о чем герцог Алансонский будет помнить всю свою жизнь. Он стоял у одного из орудий, когда к нему поспешно подошла Жанна и сказала:
– Отойдите в сторону, Алансон, здесь небезопасно.
Герцог послушал ее, а через пять минут ядро разорвалось на том