Красин подошел к Шестакову, обнял его.
– Ну и конечно, это хлеб сотням тысяч голодающих. Это нужные позарез нашему хозяйству машины, инструменты, потребительские товары. Если вы проведете в этом году караван, мы сделаем экспедиции в Карское море ежегодными! Северный морской путь, освоенный нами, должен стать рабочей дорогой Республики…
Шестаков вытянулся:
– Леонид Борисович, я готов хоть сегодня приступить к выполнению задания.
– Доброго вам пути, Николай Павлович. Из Стокгольма и Лондона я буду непрерывно держать с вами связь через Москву. Без вашего успеха наша миссия обречена.
– Мы привезем хлеб, чего бы это ни стоило, – твердо сказал Шестаков.
– Я понимаю, чего это может стоить. Жизни. – Красин нахмурился, развел руками: – Но у нас нет выхода. Давайте обнимемся на прощание.
Красин осторожно, чтобы не задеть раненую руку Шестакова, обхватил его за плечи, проводил к выходу, сказал задумчиво:
– А вы знаете, Николай Павлович, вот как бы ни было трудно, порою просто жутко, а все равно – в каждый миг, каждую минуту меня не покидает ощущение строительства истории…
Отрешенная неподвижность Неустроева мгновенно взрывалась вспышками яростной увлеченности, и тогда он начинал говорить – бурно, путано-длинно и все-таки прекрасно:
– Безжизненность Полярного бассейна – вздор! Трусливый вздор бескрылых людей! Жизнеспособности аборигенов мы можем только завидовать! Тысячелетия назад они вышли из недр Азии и расселились через далекий Север на Американском континенте. Для них остались неоткрытыми колесо и порох, и только банды Кортеса связали их снова с цивилизацией. Насилием! Болезнями! Спиртом!..
Шестаков сидел молча, курил махорку, слушал с интересом, иногда посмеиваясь про себя. Потом, чтобы подзадорить Неустроева, спросил:
– Может быть, в те времена иное было невозможно?
– Как невозможно?! – закричал, захлебнувшись возмущением, Неустроев. – Я заявляю вам твердо – а существо вопроса мне хорошо известно: пионеры российского открывательства, мореплаватели и купцы, никогда не осквернили памяти о себе теми злодеяниями, что совершались под эгидой католического креста!
– И купцы? – серьезно осведомился Шестаков.
– И купцы! Российско-американская компания, конечно, имела в первую очередь коммерческие цели, но и Шелихов, и Баранов строили на западном побережье Америки фактории, школы и больницы. А конкистадорские банды, катившие с восточного побережья, уничтожали все живое на своем пути – народы, государства, целые цивилизации…
– У России был совсем иной путь, совсем иные задачи, – заметил Шестаков.
– Вот именно! Они были исторически иные, и я часто с мукою думаю, что сыны российские, взявшие на себя нечеловечески страшный труд освоения самых недоступных участков Земли – Арктики, Камчатки, Сибири, Алеутов, открытие