Книга Пири:
29 декабря я стартовал с мыса Лоуренс с легкими санями… надеясь пройти расстояние [до форта Конгер] за 5 дней. Во время первого перехода… береговой лед был довольно хорошим, хотя из-за одного-двух дюймов солевых кристаллов сани шли словно по песку. По мере продвижения припай становился все хуже, пока… не стал практически непроходимым даже для легких саней. Луна светила всего несколько часов в сутки. И даже когда свет был самым ярким, его было недостаточно, чтобы позволить нам выбирать маршрут на морском льду.
К югу от мыса Дефосс мы съели наши последние галеты, а к северу от него – последние бобы. Во время следующего перехода над каналом стал дуть пронизывающий ветер, и один эскимос… окоченел до такой степени, что нам пришлось остановиться… и вырыть нору в снежном заносе, чтобы спасти его. Когда шторм прекратился, я оставил его с другим эскимосом и девятью самыми плохими собаками…
Луна нас полностью покинула… мы шли на ощупь, спотыкаясь, по неровному морскому льду до мыса Бейрд. Здесь мы проспали несколько часов в норе в снегу, затем двинулись через залив Леди Франклин… Мы двигались вслепую, спотыкаясь и падая, через хаос сломанного и вздыбленного льда в течение 18 часов, пока не взобрались на припай на северной стороне. Здесь для еды мы убили собаку.
О строительстве иглу не могло быть и речи, поскольку не было подходящего снега, а полупещера под огромной ледяной глыбой была настолько холодной, что мы могли задержаться в ней только для того, чтобы приготовить чай. Здесь я оставил сломанные сани и девять выдохшихся собак. Сразу на восток от нас на берег вынесло ледяное поле. Оно поднималось над припаем до тех пор, пока его осколки не покрыли 100 футов берегового ската. Все это казалось непроходимым… Вскоре мы обошли это место, и по «ощущению» берега (поскольку мы не видели ничего) я понял, что мы стоим у одного из входов в гавань Дискавери, какого именно – я не мог сказать.
Несколько часов перехода вслепую показали, что это был восточный вход. Мы направились к центру острова Беллот, и в полночь 6 января вползли через полуразрушенную дверь в форт Конгер.
Измученные, но довольные тем, что жуткие испытания ночного перехода по льдам закончились, они зажгли масляную лампу. В дневнике Пири записал:
К моему удивлению, галеты на столе, хотя и немного затвердевшие, не были ни испорченными, ни заплесневелыми… Кофе на дне одной из жестяных банок, открытых 16 лет назад, имел достаточно сильный аромат, причем, если использовать его в двойном количестве, то получался вполне пригодный напиток. После немалой задержки… мы все смогли насладиться кофе и галетами в неограниченном количестве.
Однако Пири ждал страшный удар: выяснилось, что он самым диким образом отморозил ноги. В книге лейтенант сообщает об этом сдержанно:
…подозрительное чувство одеревенения в правой ноге заставило меня стянуть комаги, и, к своей досаде, я обнаружил,