– Взрыв здания реактора, равный взрыву двухсот пятидесяти атомных бомб. Радиация! Смерть! Мир, принадлежащий крысам и тараканам. Хотя с тараканами это всё сказки, они выжили в тёплых квартирах людей и сдохнут вместе с нами.
Тым почесал бугристый затылок.
– Очень заумно сказал, но моя согласен. Сидеть здесь плохо. Опасно. Нужно идти. К тому же мы обещали слушаться коротыха.
Отец Ануфрий наконец отложил газету, неохотно кивнул.
– Да. Обещали.
– И это только потому, что вам приснился пророческий сон? – вмешалась Кира. – Сомнительный аргумент.
– А по-моему, в самый раз, – встрял Логарифм.
– Молчите, Беркутов. Ну, рассказывайте, что же вы видели?
Монах шумно выдохнул, растёр ладонями лицо.
– Ну хорошо, я расскажу. Это случилось примерно месяц назад. К тому времени в монастыре, где я служил, уже творились странные вещи. Иноки стали пропускать утренние службы. Немыслимо – их было не добудиться. Я пошёл к настоятелю и нашёл его чуть живым. Он не мог говорить и лежал на постели. Он указал мне на храм, виднеющийся в окне. Не знаю, правильно ли я его понял, но я пошёл проводить службу, потому что больше было некому. Я всё ждал, что скрипнет дверь и кто-нибудь войдёт в церковь, но никто так и не появился. Той же ночью мне приснилась верхушка снежной горы с раздвоенным пиком. Лиловое облако то опускалось на гору, то поднималось. Шёл снег и у меня заледенели ноги, но кто-то всё время повторял, что надо идти дальше. Ты, – монах указал на учёного, – это был ты, Ибрагим.
– И это всё? – развела руками Кира.
– Нет, были и другие образы, другие люди – те, которых мы ждём.
– Хорошо, допустим, – подняла брови девушка. – И я тоже была в этом сне?
– Все, кто есть в этой комнате. На следующее утро ко мне пришёл Тымнэвакат. Мы сердечно поговорили и отправились на другой конец страны, разыскивать вас.
– Просто взял и пришёл? Вы же были незнакомы. Как ты нашёл отца Арсения? – спросила она у Тымнэваката сурово, как у ребёнка, который без спросу утащил конфетку.
– Как-как, тюлень подсказала! – важно проговорил Тым.
– Кто?
– Сначала шаман объяснял, объяснял, языком молол – моя ничего не понял. Говорил, мол, луна поест солнце и большая медведь придёт за медвежонком. Говорил, человеки станут слабыми, как младенцы. Потом шаман усни, дети дома усни, жена усни. Моя взял мешок с едой и пошёл. Слушал ветер – ничего не сказал. Слушал море – ничего не сказал. Слушал чайку – она сказал, что не хочет летать, хочет сидеть в гнезде весь день. Слушал собаку – она сказал, что не будет лаять на меня, потому что всё равно не догонит. На переправе взял лодку. В заливе вынулась тюлений башка. Что, говорю, плавать не хочешь, рыбу ловить не хочешь – давай угощу. Кинул башке рыбки. Тюлень ко мне подплыла и залопотала: «Иди в Порфирьевский монастырь, что на материке, и найди там монаха по имени Ануфрий». Моя так и сделал.
Кира