– Это они, – сказала женщина, тыча пальцем в Загорского. – Они спрашивали, дома ли.
– Здравия желаю, граждане, – широкоплечий деловито вытащил из кобуры наган и наставил его на Загорского. – Старший оперуполномоченный уголовного розыска Сергей Ескин. Какими судьбами у нас?
Разговор со старшим оперуполномоченным и его напарником Сарделькой, как окрестил того Ганцзалин, не занял много времени. Точнее сказать, вообще никакого времени не занял. Милиционеры изъяли у Ганцзалина и Загорского документы, после чего они все вчетвером отправились в угрозыск, находившийся тут же неподалеку. Женщина в парандже куда-то исчезла, да, видимо, в ней и не было теперь особой необходимости: картина преступления милиционерам и так была ясна. Двое московских гастролеров из шкурных побуждений убили старика, тихо доживавшего свои дни в Сухаревском тупике.
По улице они шли ромбом. Впереди Ескин, за ним Загорский с помощником, замыкал процессию агент Сарделька. Вид у него был грозный, ладонь лежала на кобуре.
Их как особо опасных преступников даже сковали наручниками. Загорский, подставляя руки, невесело усмехнулся – ох уж эти наивные работники угрозыска! Неужели не догадываются, что для опытного бандита избавиться от наручников легче легкого, не говоря уже о них с Ганцзалином? Тем не менее, когда помощник чуть слышно, не разжимая губ, спросил его «уйдем?», Нестор Васильевич отрицательно покачал головой. Уйти было можно, но это сильно затруднило бы их дальнейшую деятельность. Сейчас следовало найти убийц штабс-капитана. Если бы Загорский с помощником сбежали, их самих объявили бы в розыск. А разыскивать убийцу, когда ты сам в розыске, – дело довольно сложное…
– Сложно, конечно, сложно, – глаза начальника уголовного розыска всего Ташкента Михаила Максимовича Зинкина смотрели на Нестора Васильевича испытующе. – Очень сложно вам будет, граждане, доказать свою невиновность.
Нестор Васильевич даже бровью не повел. С процессуальной точки зрения они ничего доказывать не должны. Это сотрудники угрозыска должны доказывать их с Ганцзалином виновность. Не говоря уже о том, что при ближайшем рассмотрении даже и состава преступления не видно. Можно, конечно, инспирировать самоубийство, но вот доказать, что это сделали именно они, будет весьма и весьма непросто.
– Инспирировать самоубийство… – Зинкин укоризненно покачал головой. – Это, знаете ли, фразеология эксплуататоров. Тем более, что никакого самоубийства и не было, а было чистое убийство.
– А вы-то откуда знаете? – спросил Загорский. – Вы даже на месте преступления не были.
Зинкин отвечал в том смысле, что ему и не надо везде бывать. На то есть оперуполномоченные, которым он вполне доверяет. Ескин сказал ему, что при осмотре места преступления они не обнаружили стула, на котором должен был стоять покойник перед тем, как повеситься.
– Хороший у вас уполномоченный, приметливый, – заметил Загорский.
Михаил