– Господи, господи, господи.
– Эви! – вдруг говорит Каспер, причем так громко и резко, будто уже минуту не может меня дозваться. – Успокойся.
– Почему ты мне позволила на него наступить?! – взвизгиваю я.
– Что? – изумляется она. – Да нет, Эви, это не… а, ты ведь не видишь здесь ничего, да?
Мгновение спустя Каспер вдруг вспыхивает бледно-серым светом, который после долгой прогулки в темноте режет мне глаза. Я быстро смотрю вниз и вижу, что наступила не на труп, а на что-то красное. Секунду спустя до меня доходит, что это и впрямь похоже на лужу разлитого малинового варенья. Вот только у варенья корней нет, а у этой комковатой массы есть щупальца, которые исчезают в каменном полу. Не знаю, что это за масса, но в подвале ее много. Оглядывая комнату, я насчитываю по меньшей мере двадцать красных куч.
В центре комнаты стоит стол, а на столе лежит тело. Убедившись, что я цела, Каспер устремляется к нему. Я заползаю еще на несколько ступеней повыше, чтобы потереть ступню о лестницу. Смелости, чтобы своими руками стереть с пальцев прилипшие комки, мне не хватает, поэтому я, шаркая ногой, иду к Каспер.
И чем ближе подхожу, тем быстрее забываю о странной красной массе, потому что воздух вокруг стола буквально вибрирует от энергии. У меня по шее и спине бегут мурашки, волоски на руках встают дыбом.
Мальчик на столе и впрямь сохранился отлично. Полагаю, он человек, вот только вряд ли люди бывают такого серого цвета – как истлевший уголь, который вот-вот рассыплется в пепел. Волосы у мальчика короткие и растрепанные, красные, как свежая кровь и лепестки роз. Он полностью одет, даже в ботинки. На фоне черного костюма его кожа кажется еще темнее. Вокруг холодно, но все равно немыслимо, что мальчик выглядит так идеально, если он и правда мертв. Скорее похоже, что он просто прилег вздремнуть на часок. Но когда я касаюсь шеи мальчика, она холодна и тверда, как глыба льда, и пульс нащупать мне не удается.
– Странно, да? – спрашивает Каспер. – Ты точно не помнишь, чтобы его кто-нибудь тут хоронил?
– Элизиум всегда меня предупреждает о новых посетителях, и неважно, дома я в это время или нет, – отвечаю я. – Если бы кто-то его принес, я бы знала, и по всему выходит, что этот мальчик здесь находится дольше меня. Не знаю, кому принадлежало это место до того, как… как я сюда попала.
Услышав эту секундную запинку, Каспер косится на меня, хмурясь, но спросить ни о чем не успевает – я продолжаю:
– Можно узнать у полиции, нет ли у них записей об этом, но, даже если мы выясним, кто этот мальчик, так уж ли это важно?
– Важно, чтобы человека помнили, – очень тихо отвечает Каспер.
Я хочу возразить, но теряю дар речи, ощутив, как что-то словно дотронулось до кончиков моих пальцев. Я смотрю на мальчика, который все еще лежит между нами, на свою руку, которая все еще касается его кожи. Каспер или не замечает моей реакции, или просто не обращает на нее внимания, увлекшись собственной личной трагедией. Минута проходит в