Ренуаровские ню – не самые утонченные на свете, но, несмотря на это, когда мы подошли к «Булочнице», Инга рыдала.
– Ненавижу все это, потому что оно меня трогает!
Мне не хотелось говорить, что вот так и рождаются тираны, пришлось ограничиться замечанием:
– Но ведь это не художник, а всего лишь краска. Забудь про Ренуара, думай только о картине.
Она ответила:
– Разве ты не знаешь, что Ренуар писал все это своим членом?
– Еще бы. Чем же еще он мог писать? Когда он умер, у него между ног нашли только засохшую кисточку.
– Врешь, наверное?
Вру?
В конечном итоге мы разрешили Ингину эстетическую дилемму, подложив «семтекс» в строго отобранные общественные писсуары. Чудовищно уродливые бетонные конструкции – явные служители пениса. Правда, она говорила, что я не совсем гожусь для борьбы за новый матриархат, потому что испытываю УГРЫЗЕНИЯ. Это мой смертный грех. Тем не менее нас разлучил не терроризм, а эти дурацкие голуби…
Моя работа заключалась в том, чтобы войти в писсуар с Ингиным чулком на голове. Само по себе это не должно было привлекать особого внимания – в мужских туалетах царит дух свободомыслия. Однако затем в мои задачи входило предупредить находившихся там парней, что если они сейчас же не отвалят, их яйца полетят по закоулочкам. Чаще всего в писсуарах оказывалось человек пять – стояли, держа в руках свои причиндалы, и пялились на побуревшую раковину, как на святой Грааль. Интересно, почему мужчины так любят все делать хором? Мне нравилось цитировать Ингу: «Этот туалет – символ патриархата, он должен быть разрушен», а затем добавлять от себя: «Моя подружка прямо сейчас поджигает бикфордов шнур. Не могли бы вы закончить свои дела снаружи?»
Что бы сделали вы в таких обстоятельствах? Разве нормальному мужику мало угрозы кастрации со смертельным исходом, чтобы отряхнуть член и делать ноги? А эти никуда не бежали. Все время повторялось одно и то же. Они лишь высокомерно смахивали последние капли и продолжали обсуждать ставки на бегах. Я человек мягкий, грубостей не люблю, но на подобные случаи у меня имелось оружие.
Пистолет извлекался из-за пояса шорт «РЕЦИКЛ» (да, они служили мне долго). Дуло, наведенное на ближайшую висюльку, заставляло ее обладателя поторопиться, и он говорил что-нибудь типа: «Ты в своем уме или как?» – однако быстро застегивал молнию и спешил удалиться под мои выкрики:
– Руки вверх, мальчики! Не трогай его – на ветерке быстро обсохнет.
В этот момент раздавались первые такты «Странников в ночи». Это был наш с Ингой условный сигнал, означавший, что до взрыва осталось пять минут, готовы клиенты или нет. Следовало как можно скорей выгнать упиравшихся Джонов-Томасов и клеить ноги. А догнав передвижную закусочную на колесах, которую Инга использовала как наше укрытие, протиснуться внутрь, устроиться рядом с ней – и тут уж можно было обернуться назад и выглянуть из-за булочек. Отличный взрыв. Просто