«Из темноты – в темноту… Было бы поэтично и лирично, если бы не было так символично и иронично! А уж и про анти- и утопично вместе – я вообще молчу».
Даже и практически – переступает порог… Когда слышит за своей спиной, и обращённый к ней же, вкрадчивый женский голос! А даже и скорее – «шипящий шёпот»:
– А как же – улыбка?
И, вновь «вернувшись» и повернувшись на него, уже теперь и видит перед собой хозяйку его – ссутулившуюся старую женщину, пятидесяти лет, одетую в свой старый серый, кое-где вытертый и порванный, махровый халат с протёртым и грязным серым передником поверх! На голове же её – было что-то наподобие «лепёшки»: из засаленных светло-русых длинных волос, достигающих в распущенном виде подчас – её же поясницы.
«Ещё одна… Сговорились? Хотя… да. Нормально же!.. Бог – троицу любит. «А чего – и «нормально»?.. Его ж – не существует!». Ну… да. Вне законодательной базы! И куда только – библия смотрела, а?.. Упустила же – персонажа… «сказок»! И забрали – его: из одной «книги» сказок – в «другую»!.. «Но вот и… «Кто» только – этот «счастливчик»: под номером «три»?». Угадаю ка – я и… С одной попытки! «Три. Два…». «Она». Со мной – сейчас говорит и… «Я» же! Ле-пёш-ка. И пока же только – внутри. А там… «Кто знает!..». Пока же и я знаю точно, сама и одно, ей дико не идут – пучки!».
А на ногах – старые серые носки и тапки, с отрывающейся и хлюпающей при ходьбе серой же резиновой подошвой!
«Нынче – не так легко и просто купить себе что-то «лучше» того, что есть и уже имеется! А уж и тем более, когда это «лучшее» обычно, а там и «всегда, лишь по-казавшееся на миг «таковым», только вновь же «кажется» и оказывается «худшим»!».
И только её же серо-голубые глаза – блестели во тьме, отражая лучи фар и только-только показавшегося «светила», обрамлённые не только светлыми короткими ресницами и такими же узкими бровями на высоком и бледном, морщинистом лбу, но и мелкими морщинками; как и большой, но и не длинный нос и пухлые, подкрашенные прозрачным блеском, губы. Пока же и тёмно-бежевые щёки её, на манер «пунцовых», были растянуто-натянуты в какой-то искусственной, кукольной и широкой улыбке, а в её старых и морщинистых, окунувшихся руках – «бликовал» и дребезжал металлический поднос.
«Мария… Гувернантка! Вот ни разу не получалось уходить так, чтобы не потревожить эту… милую и добрую женщину! А она ведь может… и действительно «может» – ей быть! То есть, «могла» и… На самых началах… При знакомстве!.. И вот стоила ли