– Жаль, что у тебя такой неповоротливый язык, поэт. Кажется, эта дама любит получать от мужчин самые изысканные ласки. Немудрено… в ее распоряжении сотни рабов и еще всякие там прокачанные гладиаторы. Они же в Риме секс-символами считаются. Я об этом читала… Некая знатная матрона забыла честь и семью, опозорила мужа, сбежав с парнем, который стал победителем несколько сезонов подряд. И ладно бы еще был при этом красавцем! Текст гласит, что воин весь покрыт шрамами, имел свернутый набок нос и огромную мозоль от шлема на переносице. Вот уж воистину, чудны порой женские пристрастия.
«Ух, ты! Как вычурно я заговорила… Еще парочку недель в Риме и сама начну поэмы слагать не хуже Овидия".
Мои раздумья прервал громкий радостный возглас над самым ухом:
– О, не обманывают ли меня глаза! Клодий! Ты ли это или всего лишь твоя тень, что явилась к нам из долины забвения? Я полагал, ты покинул вечный город…
– Твои глаза не лгут тебе, Петроний! Это я…
– А что за ясноокая нимфа рядом с тобой? Одета как мальчишка, она будет выступать? Покажет нам фокусы или сценку из греческой комедии?
Честное слово, мне сейчас захотелось выругаться и как можно цветистей. Я же не виновата, что у меня нет подходящей одежды для их сборища. На мне надета вполне оригинальная рубашенция из тонкой шерсти, стянутая шнурочком на моей талии, этак скромненько и почти даже беленько-невинно.
Что бы ответить холеному аристократу, который вздумал столь пренебрежительно пройтись на мой счет?
– А вы, видимо, известный всему Риму служитель Муз и верный жрец Минервы… поэт… ваше имя…
– Мое имя Петроний, милая девушка. Надеюсь, ты его запомнишь с первого раза, – блеснул глазами любимец высокой публики.
– О, не сомневайтесь… мне еще не приходилось жаловаться на память. Я знаю наизусть более пятисот различных стихотворений всевозможных жанров и стилей.
В карих глазах Петрония тотчас загорелись азартные огоньки. Вообще-то он был очень даже приятным на вид мужчиной, кажется, не на много лет старше самого Клодия, но держался гораздо более уверенно и самодовольно. Сначала ты работаешь на имя, а потом уже одно твое имя открывает перед тобой все двери. Это правило действует безотказно во все времена.
Я не успела раскрыть рта для достойного ответа, как на плечо мое легла тяжелая горячая рука.
– Довольно битв, пусть все они останутся за порогом Рима!
– Но мы же вели речь о…
– Предлагаю почтить память храброго Консула Публия Фракийского!
Мое сердце отчего-то забилось быстрее, Гай Марий стоял рядом со мной, и все взоры сейчас были обращены в нашу сторону. Сильная рука покоилась на моем плечике так свободно, что у меня начинала гореть кожа под тонким полотном туники. Я заметила хитроватую улыбку на красных губах Оливии и ее насмешливый прищуренный взгляд, я также разглядела удивление на белом лице Петрония и заинтересованные взгляды прочих мужчин, восседавших или возлежавших вокруг. А потом