На следующее утро Таня проснулась с ощущением полной разбитости. У нее болели мышцы, тело было слабым, как будто из нее выкачали все силы.
Мама с тревогой посмотрела на дочь.
– Дочка, я утром вышла корову доить, а у нас все крыльцо в грязных следах. Откуда взялись – не знаю.
– Я ничего не слышала, – взволнованно сказала Таня.
– А самое главное – смотрю, а возле крыльца мертвая птица лежит. То ли собака ее трепала, то ли зверь какой во двор принес…
– Надо, пожалуй, запирать на ночь калитку, мам, – сказала Таня и, заставив себя встать с постели, пошла на кухню готовить завтрак.
День за днем Тане все тяжелее было подниматься по утрам.
– Доченька, милая, уж не заболела ли ты? – ласково спросила мама в один из дней, поцеловав Таню в макушку и убрав из ее волос прилипшую травинку, – похудела, осунулась…
– Плохо я спать стала, мама, наверное, и вправду заболеваю, – устало ответила Таня.
– А я так и поняла, Танюша. Что-то тебя гложет, спокойно спать не дает. Вчера мне пить ночью захотелось, я мимо твоего диванчика пошла, смотрю – нет тебя. Подумала, что ты воздухом подышать вышла. Ты, если что, буди меня, не жалей. Я с тобой посижу, мне не сложно.
Таня молча кивнула и пошла на кухню заваривать чай. То, что ночью ее не было в постели – эта новость тяжелым камнем тянула душу. Получается, она, не отдавая себе в этом отчета, куда-то ходит по ночам.
К тому же странные сны ей снились в это время – лес, привлекающий ее своей темнотой, и странный жар, разливающийся по всему телу.
По лесу Таня будто шла не на ногах, а ползла огромным червем с такой скоростью, что кусты и деревья перед ней расступались, падали, прижимались к земле, освобождая дорогу ее огромному, скользкому, черному телу.
Тане снилась хижина в лесу. И Сергей снился: он выходил из хижины и смотрел на нее глазами, полными тоски. От его взгляда у Тани все внутри сжималось в один пылающий комок. Пламя жгло ее изнутри, и она неистово целовала черными губами того, к кому-то когда-то давным-давно впервые испытала чувство любви. Казалось, что это чувство никуда не делось, и она по-прежнему любит его. И эта любовь жжет ее внутренности горячим пламенем…
Но сильные руки Сергея вместо того, чтобы ласкать ее в ответ, смыкались на шее, и Таня задыхалась, жадно хватая ртом воздух. Она пыталась разжать его пальцы, с ужасом понимая, что у нее вовсе не две руки, а множество черных и длинных щупалец, растущих прямо на глазах из огромного черного, мясистого туловища. А потом…
Потом Таня просыпалась в своей постели: без сил и без капли энергии, пытаясь прогнать из головы ночной морок, стягивая через голову ночнушку, перемазанную в черной, липкой грязи…
По деревне поползли слухи о том, что ночью по деревне бродит какой-то дикий зверь. У тети Глаши собаку загрызли прямо на цепи, она нашла утром только ее голову, а на соседних улицах стали