Монах вышел из воды и стал натягивать на себя рясу. Изабелле вдруг ужасно захотелось дотронуться до его мускулистых рук, плоского и одновременно рельефного торса. Ее взгляд спустился ниже и в голове промелькнула мысль: «А интересно, „ОН“ твердый или мягкий?» И она хмыкнула, еле сдерживая смех.
– Ваше имя, несносное дитя? – безысходно вздохнув, поинтересовался монах.
– Изабелла. И я учусь в монастыре и только. И вовсе не планирую стать послушницей или монахиней. А как мне называть вас, святой отец?
– Отец Бенедикт, к вашим услугам, – и «сняв» воображаемую шляпу, он театрально поклонился, – когда желаете начать, мадмуазель Изабелла?
ххх
Каждый день в течение следующего месяца Изабелла прибегала к реке. Она была прилежная ученица, ее огромное желание научиться фехтовать, по всей видимости проснувшиеся гасконские корни, сдобренные упрямством и настойчивостью, делали свое дело.
А отец Бенедикт был опьянен чарами своей ученицы. Он смотрел на нее с восхищением, и Изабелла все чаще замечала характерный блеск в его глазах. Он пожирал ее взглядом, словно хотел запечатлеть в памяти мельчайшие детали милого сердцу образа. Он словно невзначай прикасался к девушке: то положит ей руку на талию, показывая правильную стойку, то слегка обнимет, рассказывая о блоках.
– Помните, что у шпаги есть не только лезвие. У нее есть еще и гарда. Ею тоже можно драться, – и он показывал куда может попасть удар, дотрагиваясь до груди Изабеллы, ее живота, плеч, лица.
Белль сводила его с ума. Каждый раз возвращаясь в свое жилище, он бросался на колени перед распятьем в покаянии. Он страстно желал эту девушку, хотел общения с ней на другом уровне, более интимном и ничего не мог поделать с этим. Он наказывал свою плоть, избивая себя плёткой, пытаясь через боль забыть о своём желании. Он клялся не ходить больше к реке и не видеть эту искусительницу, но вставало солнце, начинался новый день, и он снова шел к реке, а с закатом рука сама тянулась к розгам, и снова река, и снова розги.
Как-то фехтуя, отец Бенедикт сделал обманное движение, заставив Изабеллу растянуть выпад, отскочил с разворотом, и тупой клинок оказался у горла девушки.
– Как вы это сделали? Покажите еще раз, – в голосе Изабеллы был восторг.
Она повторяла и повторяла манёвр. Когда у нее все получилось, она была в восхищении и, страстно обняв отца Бенедикта, воскликнула:
– Это же чудо какое!
Монах побледнел и непроизвольно вскрикнул от боли.
Изабелла испуганно смотрела на учителя:
– Что с вами? Я вас поранила?
– Да, – хриплым голосом произнес монах, – вы ранили меня в самое сердце.
Девушка широко открыла глаза от удивления, мужчина тяжело дышал ей прямо в лицо:
– Я пытаюсь излечить это, но бесполезно, – его губы тронула кривая то ли улыбка, то ли усмешка. Он задрал рясу и показал Изабелле свою спину, располосованную розгами.
Она