Город Кортленд в штате Нью-Йорк скрывается за семью холмами. Семь долин, наверное, напоминали итальянским иммигрантам Рим – он ведь тоже построен среди семи холмов и долин – и их непреодолимо тянуло в Кортленд.
По соседству с нами жили несколько семей: Пелличиотти, Пассалуго, Морджа, Туччи и Фабрицио. Мы были по меньшей мере сотней страниц, вырванных из итальянского телефонного справочника. Эта часть города была известна как «Восточная окраина», где по тихим улочкам разбросаны итальянские рынки. Единственную опасность представляли старики, яростно общавшиеся на своих диалектах и плутавшие по улицам. В городе была приходская церковь – церковь Святого Энтони; еще начальная школа Померой; пекарня и рестораны. Сегодня я понимаю, что у нас все было свое, потому что мы держались на почтительном расстоянии от всех остальных жителей крупного города – а они с удовольствием держались подальше от нас.
Географически мы располагались в центральном регионе штата Нью-Йорк, куда входил Сиракьюс, наш крупнейший соседний городок с населением 350 000 человек, и Итака, чьи жители могли похвастаться Корнеллским университетом и создателем «Сумеречной зоны», Родом Серлингом. Среди 20 000 жителей Кортленда были врачи, юристы, лавочники и владельцы фабрик. Остальные работали на молочных фермах или сталелитейных заводах.
Отец и дед работали на сталелитейном заводе братьев Виквайр, изготавливали гвозди и проволочную сетку. Словами не передать, как же я рад, что не занялся семейным бизнесом. Несколько раз приходил в магазин и будто оказывался в романе Чарльза Диккенса. Внутри огромного кирпичного сооружения мерцал режущий свет синеватого оттенка, едва освещавший мужиков, работавших в поте лица. Но больше всего запомнились непрерывные мощные удары – должно быть, это огромные молоты, кующие сталь. Их всегда было слышно в моей части городка, и, можно сказать, что выковывался не только металл, но и мой суровый характер.
Я бежал от этого звука, пока однажды он меня не настиг.
2
Встань и заяви о себе
К средней школе я начал дружить с теми, кто, как и я, были неместными – из другой части города. Сначала мы защищали свою честь, ввязываясь в небольшие драки, затем стали кровными братьями навеки. Одним из моих приятелей был Пол Консрой, которого не очень приятно прозвали «Бродягой Флойдом». Не потому, что он был бездомным или беспомощным, а потому, что стал вести совершенно другой образ жизни, отличавшийся от того, который в Кортленде считался «нормальным».
Флойд был рок-н-рольщиком и бунтарем. Он познакомил меня с кожаными шмотками, революцией и музыкой, которую прежде я никогда не слышал. И у него была огромная коллекция пластинок. Новое, старое – абсолютно все. Сначала он включил мне блюз – Би Би Кинга, Папу Чарли Джексона,