«Вот если, не дай бог, она когда-нибудь появится на пороге твоего дома, залитая кровью, тогда ты меня по-настоящему поймешь…»
Хорошо, что моей мамы не было на концерте 12 июня 2015 на стадионе «Уллеви» в шведском Гетеборге.
Тот летний скандинавский вечер был прекрасен. Чистое небо, теплый ветерок и пятьдесят тысяч фанов Foo Fighters, бьющих копытом в предвкушении двух с половиной часового сета на 25 треков. На тот момент наша группа переросла клубы и стала собирать стадионы, работая как слаженный механизм, выдававший хиты один за другим. Моя жизнь была воплощением мечты о славе Фредди Меркьюри, и я, выступая на таком уровне, начал чувствовать себя более чем уверенно. Заряд, который ты ощущаешь, когда весь стадион в едином порыве поет твои песни, то единение, которое чувствуешь в тот момент, – что-то за гранью человеческого восприятия. На это подсаживаешься. Свежий воздух, раздувающий волосы в укладку, как у Бейонсе, смесь запахов пота и пива, временами доносящаяся из толпы, как из тумана. Рев фейерверков над головой, когда ты кланяешься и бежишь в гримерку к холодной пицце. Поверьте, это все того стоит. Я не осознавал значимость стадионных концертов, пока не испытал все это, стоя на авансцене. И до сегодняшнего дня я не принимаю это как должное. Это трансцендентный опыт, и его можно описать всего в двух словах: это охренительно.
Как-то перед шоу в гримерку заглянул местный промоутер, пожелал мне удачи и напомнил, что нам нужно быть на высоте, ведь до нас здесь выступал единственный и неповторимый Брюс Спрингстин. Публика была в таком восторге, что «порвала в клочья» стадион. Никакого прессинга! Никогда раньше я и не пытался подняться до уровня самого «Босса», но этот разговор, признаюсь, меня раззадорил. «Я им сегодня задам жару», – подумал я и продолжил предконцертный ритуал, состоящий обычно из трех ибупрофенов, трех бутылок пива и смеха до упада. Надо признаться, я всегда слишком стеснялся делать традиционные вокальные распевки, особенно учитывая, что большая часть моих выступлений – это дикие вопли, а никак не оперные арии. Всегда работала пара шуток и наша версия «групповой молитвы» (никакой религии: мы выпивали по шоту виски, глядя друг другу в глаза).
Солнце было еще высоко, когда мы вышли на сцену. И, как только зазвучали первые аккорды «Everlong» (без сомнения, нашей самой известной песни), толпа заревела. Обычно этой песней мы заканчиваем выступление, но для того концерта, ставшего для нас совершенно незабываемым, она подходила как нельзя лучше. Мы были в ударе. Без всякой паузы перешли к следующему треку – быстрой рок-композиции «Monkey Wrench». Я бегал туда-сюда по сцене, тряс головой и размахивал гитарой во все стороны, играя соло, словно